Воспоминания: 1802-1825. Том I - [71]

Граф Сен-При получил приказ сжечь и разрушить до основания этот красивый город Никополь. Он так хорошо исполнил этот приказ, что даже по прошествии нескольких месяцев, находясь напротив этого несчастного города по другую сторону реки, я не мог различить его следов. Исчезло все, что находилось за пределами старой крепости, античные стены которой были прочно заложены греками и римлянами. Поход через эти места, заполненные турецкими поселениями, прорезанные горами и многочисленными спускающимися с Балканских гор реками, несущими свои воды в Дунай, мог быть трудным и опасным, так как мы не располагали картами и подробными инструкциями. У меня не было ни артиллерии, ни единого всадника, чтобы разведать дорогу. Я выбрал направление движения вдоль левого берега маленькой речки Осма, после того, как собрал сведения у болгарских и турецких крестьян. Приближаясь к какому-нибудь поселению, я посылал туда переводчика с тем, чтобы он уверил жителей, что я не собираюсь воевать с ними, но моим единственным желанием является пройти мимо. Я просил накормить моих солдат и предоставить часть домов для ночлега после того, как женщины и дети перейдут в другую часть деревни. Суровая дисциплина, которую граф Сент-При поддерживал всю зиму в своих частях, его справедливость и защита, которую он оказывал мирным жителям, облегчили мои переговоры. С большим удивлением я двигался по Турции так же, как я продвигался по России, ночуя в деревнях вместе с жителями, получая от них продукты и даже повозки для транспортировки нашего снаряжения от деревни до деревни.

Так же спокойно между селениями Болгарени и Дервижка по старинному и красивому каменному мосту мы пересекли речку Осма. Оттуда мы дошли до большой и красивой деревни Караармон, расположенной в 7 верстах от Янтры. Прогуливаясь по здешнему кладбищу, я нашел много мраморных плит с латинскими надписями. После того, как они послужили надгробиями для латинян, теперь их использовали при похоронах земледельцев-мусульман.

Янтра — это весьма крупная и быстрая река с крутыми берегами, что затрудняло переход через нее. Правда, в Кривице, в 7 верстах от Караармона, имелся мост, по которому в прошлом году прошли наши войска, направляясь в Никополь. Но теперь он был разрушен турками.

Я объявил жителям о том, что буду вынужден остановиться у них до тех пор, пока мост не будет восстановлен, и дал им в помощь 300 человек. Жители должны были сами найти все необходимые материалы. Горя нетерпением избавиться от нас, турки энергично взялись за восстановление моста, и через три дня он стал достаточно прочен, чтобы выдержать нашу переправу.

От Янтры вплоть до Рущука мы не встретили ни одного жителя, все они во время последней кампании покинули эти края. Только пепел и развалины указывали на места, где раньше находились их жилища, уничтоженные огнем. От больших деревень, окруженных фруктовыми садами и украшенных красивыми мечетями и чудесными фонтанами, остались только редкие печные трубы и уцелевшие от огня деревья.

Таким образом, ни сделав ни единого выстрела, и как если бы мы двигались в мирной обстановке, мы прибыли в Рущук.

В это время в Бухарест прибыл главнокомандующий Кутузов, чтобы принять командование армией.

Он вызвал меня, чтобы получить отчет о мирном продвижении, которое я предпринял по населенным турками районам, что казалось ему невероятным.

Вся заслуга этого принадлежала графу Сен-При, который сумел на протяжении всей зимы своим мудрым и требовательным управлением завоевать доверие неприятеля. Я вернулся в Рущук командиром Староингерманландского пехотного полка.

Проводились работы с целью восстановления этой большой крепости, в которой нужно было держать не менее 12 тысяч человек гарнизона. Мы смогли только восстановить укрепления, поставить на них те же пушки, которые были использованы против нас, и пополнить запасы, которые были полностью уничтожены.

По условиям капитуляции турецкие жители покинули город, в котором остались лишь несколько армян и болгар. Артиллерийская бомбардировка уничтожила большую часть домов, а наши войска полностью разорили сады в городе и на прилегающих возвышенностях, которые украшали окрестности.

До июня месяца неприятель дал нам спокойно вести требуемые приготовления. Через Дунай был построен крепкий мост, который выходил на Рущук, наши войска покинули зимние квартиры, выдвинулись к Журже и были готовы перейти на правый берег Дуная. Это спокойствие было нарушено наступательным движением огромной армии во главе с визирем.

По получении первых известий об этом, генерал Эссен поручил мне командовать аванпостами, усилил их 5 эскадронами Чугуевских улан и приказал мне обнаружить неприятеля.

В этих разоренных краях, полностью принадлежавших туркам, где на каждом шагу следовало ожидать появления энергичной и предприимчивой кавалерии, исполнение задания представляло трудности. Я оставил эскадрон улан и 200 казаков на открытом месте, откуда хорошо просматривались окрестности, а сам вместе с несколькими офицерами и хорошо экипированными казаками продолжил путь. В 30 верстах от Рущука мы вошли в лес, на выходе из которого оказались на высоком берегу маленькой речки, на виду у всего турецкого лагеря.