Воспоминание о счастье, тоже счастье… - [11]
и засыпаю…
К восьми тридцати утра, в понедельник 8 ноября, я был уже на улице Кальвэр. Чего нужно было от меня Фернану Легэ, в точности я не знал. В кармане у меня диплом бухгалтера, плод шести лет обучения в институте Сент-Мартина и трех лет аспирантуры в высшей школе экономики в Монсе. Прежде всего, это заслуга моего отца, за долгие годы в земной утробе износившего собственное здоровье лишь для того, чтобы дать старшему своему шанс избежать грустной, замешанной на поте и крови, бесчеловечной участи.
Я вошел в кабинет шефа, когда тот, насвистывая что-то себе под нос, разбирал почту.
— Привет, Жюльен… рад тебя видеть… твой вид закоренелого служаки внушает мне уверенность… ха, ха, ха! Будет значит и у нас корочка хлеба, — добавил он добродушно… — Всю прошедшую неделю смерть похоже была в отгуле, но в ближайшие восемнадцать часов мы кого-нибудь да упакуем.
Он протянул мне какую-то тетрадь.
— Можешь пока ознакомиться с типами гробов, сортами древесины, гарнитурой, атласами и шелком для их обивки и драпировки, надгробными камнями, свечами, в общем всем, в чем нуждается смертушка, подружка и компаньонка наша, для приема гостей в личных чертогах вечного успокоения. В скором времени все это тебе нужно будет знать, как свои пять пальцев.
— Но, я всего лишь бухгалтер, мсьё Легэ, и ничего не продавал, кроме нижнего белья.
— Зови меня Фернан, так проще будет. А знаешь, это даже здорово… будешь считать мертвяков… и займешься их сменным бельем… ха, ха, ха!
И, посерьёзнев, продолжил:
— Да, кстати… здесь ты ерничаешь и шутишь как тебе вздумается, но у клиента про мину, с которой ты заявился ко мне в первый раз, позабудь. Ассистента, позволившего себе хлопнуть пробкой из бутылки шампанского перед вдовой, для которой усопший муж стал настоящей утратой, я вынужден буду уволить. Короче, всякому беспутству своё время! Слёзы, если ты на них способен, пожалуйста, а ликование оставь про себя.
— О каком таком ликовании вы говорите?
— Позже поймёшь, лет через несколько, — ответил он загадочно. — У Франсуаз, дочери моей, так же само было… сначала от одной мысли, что придётся ей трупам макияж наводить, в ужас приходила, а теперь от того и удовольствие получает, и кое-что получается у неё.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.