Воспитание жизнью - [31]

По верху дамбы шла пешеходная тропинка, спускавшаяся в одном месте вниз.

Танкисты сняли свои шлемы, положили их на колени. Приятно было после долгой езды в закрытом вагоне посидеть на воздухе. Все молчали, наслаждаясь тишиной.

Спустя некоторое время Штриглер вынул из кармана пачку сигарет и закурил.

Якоб бросил на него беглый взгляд, а затем взглянул на дамбу, у основания которой стояли их танки с выключенными моторами. Солдаты сидели на траве. Кое-кто растянулся во весь рост, греясь на солнышке.

Штриглер чиркнул спичкой и, прикурив сигарету, проговорил:

— Вода словно приглашает нас к купанию.

— Для купания время не очень подходящее, несколько рановато, — возразил ему Якоб.

— И все же, — не отступал от своего Штриглер, — я сейчас охотно выкупался бы.

В этот момент к ним подошли Бергеман и Петцинг.

Ефрейтор, услышав последние слова Штриглера, с удивлением воскликнул:

— Выкупаться? В этой воде? Черта с два!

— Знаешь ли ты, что вода любит жертвы? — не без ехидства спросил Штриглер.

— Чепуха! — заметил Бергеман.

— Вовсе не чепуха! Это слова Шиллера из «Вильгельма Телля».

Спустя некоторое время лейтенант приказал танкистам идти к своим танкам.

А через несколько минут моторы взревели, танки пришли в движение. В голове колонны шел танк лейтенанта, вторым — экипаж Якоба Тесена. Ехали по лощине, покрытой густой грязью, и грязь большими лепешками отлетала от гусениц.

«И все-таки грязь лучше, чем пыль, — невольно подумал Якоб. — Все, что прилипает к машине, при форсировании реки отмокнет и отвалится от брони».

Вскоре они выехали на лужайку, окруженную соснами. Якоб приказал подогнать танк вплотную к стволу огромного дерева, вокруг которого рос густой кустарник. И хотя листьев на кустарнике уже не было, ветви его в какой-то степени все же скрывали машину от глаз противника. Другие танки тоже укрылись за деревьями.

Лужайка была самой обыкновенной, однако танкисты знали, что здесь им придется готовить свои машины к форсированию реки: шпаклевать смотровые щели и пазы, монтировать на башенный люк специальную трубу, через которую во время форсирования реки по дну в танк будет поступать свежий воздух, так необходимый экипажу да и мотору. Одновременно эта труба будет служить офицеру-инспектору ориентиром для определения положения танка под водой.

— Уж больно узкая эта труба, — скривил губы ефрейтор Бергеман, — через нее только котенок пролезть может.

— Ты так говоришь, как будто видишь такое впервые в жизни, — усмехнулся Штриглер.

— Ну и что из того, что не впервые, — проговорил Бергеман, окидывая трубу недоверчивым взглядом.

Пока танкисты монтировали трубы на башнях, лейтенант, стоя на своем танке, внимательно наблюдал за действиями солдат, а спустя некоторое время потребовал от командиров танков доложить о готовности.

— Ну как там у вас, все в порядке? — спросил Якоб у танкистов.

— Готово! — доложил Штриглер, стоя на башне.

— Тогда по местам! — скомандовал Якоб.

Штриглер и Петцинг влезли в танк через башенный люк, а ефрейтор Бергеман протиснулся внутрь машины через люк механика-водителя.

Когда взревел мотор, Якоб полез в люк и уселся на место командира танка.

«Ну, счастливого пути», — мысленно произнес Якоб, плотно закрывая люк.

В танке было душно. Мотор взревел еще громче, и стальная махина медленно выехала из укрытия.

Каждый занялся своим делом. В данный момент весь успех форсирования зависел только от механика-водителя, от его действий…

Якоб напряженно прильнул к смотровой щели. А вот и он! Это плавающий танк, над которым плавно раскачиваются гибкие тонкие радиоантенны.

В наушниках раздается треск, а затем слышится голос офицера-посредника:

— Вы готовы к форсированию?

Такой вопрос офицер задает каждому экипажу. Отвечать на него должен Бергеман, но он почему-то медлит. Наконец Бергеман докладывает:

— Я готов!

— Вперед!

Танк медленно спускается к реке. Перед ним на значительном расстоянии движется танк лейтенанта Теля. Он уже вошел в воду. Проходит минута-другая — из-под воды видна только башня с вмонтированной в нее трубой да задранным вверх дулом пушки. А танк входит все дальше и дальше в воду, гоня перед собой небольшой вал воды. И вот уже и башня скрывается под водой.

Теперь очередь за танком Тесена. Якоб чувствует, что машина в воде. Он прильнул к смотровой щели, через которую видна блестящая поверхность воды. Полоска противоположного берега кажется очень далекой, а чуть дальше поднимается невысокий голый обрыв, справа от которого возвышается куча серых камней.

Вода тем временем доходит до основания башни…

В этот момент в наушниках снова раздается голос офицера-посредника:

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — отвечает Бергеман.

В этот момент в смотровой щели еще раз мелькнули узкая полоска молочно-голубого горизонта и слепящая глаза поверхность воды, а затем все погрузилось сначала словно в пену, а затем в светлую зелень, которая темнела с каждой секундой. А еще через секунду вода сомкнулась над башней…

Мотор работал равномерно, и только это одно нарушало необычную тишину.

«Словно в космическом корабле, который со скоростью света несется к далекой планете, отделенной от земли расстоянием в несколько световых лет, — мелькнуло в голове у Якоба. — И единственная ниточка, которая связывает космонавтов с землей, — это радио».