Воспитание - [19]
По радио передают сообщения о Ближнем Востоке, конфликтах, происходящих и готовящихся там, и о том, что в ООН начинается обсуждение вопроса об Израиле.
К тому времени я уже хорошо представляю изображение на карте этого вертикального морского побережья: это та же полоска земли, что и во времена Давида или Христа? К шести годам я могу по памяти нарисовать Францию и ее империю, итальянский аппендикс и Британские острова.
Я уже знаю, что по сравнению с целой планетой Франция - маленькая страна, хотя на французских школьных картах она и располагается в самом центре мира.
Я пытаюсь понять, как народ, который я после изучения Библии считаю активным участником и свидетелем первых дней Творения, даже адресатом Творения, оказывается в этих промышленных, самых заурядных местах Европы; я знаю, что после распятия Христа и еще раньше многие представители этого народа покидают Землю обетованную, расположенную недалеко от Эдемского сада, и что очень давно некоторые из них находят пристанище в Польше.
От матери я знаю о некоторых символах, в том числе языковых, синагогального ритуала и теперь задаюсь вопросом, как из подобных истоков народ, видевший Бога, способен вычленить обычный ритуал; как из такой грандиозности можно создать ритуал, а из подобной истории - прозаические обычаи, сродни нашим; через Библию я с давних пор воображаю Иерусалимский храм, его святая святых; через Евангелие я представляю себе священников и их верования, веру во Христа, Деву, Апостолов, Иосифа Аримафейского[101]; синагогальные ритуалы в наше время кажутся мне, скорее, возрождением древнего и даже доисторического обряда, нежели выражением, отправлением нынешнего культа: скорее, ритуалом отсутствия, чем литургией реального, для меня Мессия пришел и вновь придет за оставшимися людьми в конце времен: так зачем же отмечать Его ожидание, если Он пребывает во мне всякий раз во время причастия? Как я, ребенок, душевно воспитанный на драме Страстей Христовых, мог бы помыслить, что евреи в душе не христиане, ведь Иисус - еврей, и сердцем, воображением я принадлежу к тому же народу?
Поскольку тогда я еще не знаком с книгами Библии, подробно описывающими историю и обоснование ритуалов и обычаев, я ведаю лишь о мифическом, еврейском происхождении мира, человека и его искуплении Христом.
Теперь я знаю, что этот народ стал мишенью и объектом величайшей ненависти и истребления нацистами, однако не исчез с лица земли, а, далекий от нас пространственно, но столь близкий мифологически, возрождается в независимом государстве, таком же «западном», «цивилизованном», как у нас.
Однако, помимо нацизма и его последствий, теперь есть еще и «безбожный коммунизм», его форпосты в каких-то сотнях километров от нас, в странах, чьей историей мы дорожим: Польше, Чехословакии, Венгрии и т.д., и вокруг меня уже говорят об Индокитайской войне[102], Мадагаскарском восстании[103]: наш дядя Пьер и другие наши близкие родственники сражаются в Индокитае, где Франция сталкивается лицом к лицу с «интернациональным коммунизмом».
В подшивке «Иллюстрасьон»[104] с конца XIX века по Вторую мировую войну я изучаю снимки, рисунки, портреты: колониальные завоевания, Франция на карте мира, драмы Республики, скандалы, катастрофы, Великая война с цветными портретами военачальников союзных войск, истерзанные земли...
Лютая зима 1944-45 годов, отрезвление палачей и блуждания жертв по опустошенным территориям, Италия, Германия, Франция, Голландия, Лондон, Ковентри в руинах, карточная система, траур, сироты, чесотка, вши, калеки, сумасшедшие, драма перемещенных лиц, тяжкие муки организаций усиливают стыд и волю к возрождению: каждый день наша мать поминает жителей Центральной Европы, вышедших из лагерей или оттесненных наступающей Советской армией, разбросанные семьи, родителей, ищущих детей, детей, ищущих родителей, мужей и жен, ищущих друг друга, братьев и сестер, ищущих друг друга, бабушек и дедушек, ищущих внуков, лагеря в Австрии, Германии, Италии, где временно содержатся беженцы и выжившие узники концлагерей...
*
В нашей деревне, административном центре кантона, расположенном на пересечении дорог, ведущих в Пюи, Сент-Этьен, Вьенну, Анноне и Баланс, тогда проживает около трех тысяч человек. Множество ремесленников: шорник, кузнец, пекарь-кондитер, бакалейщик, виноторговец, мясник, колбасник, зеленщик, владелец гаража, продавец велосипедов, парикмахер, галантерейщик, продавец модных товаров, торговец скобяным товаром и игрушками, торговец радиоприемниками и игрушками, хозяин писчебумажного магазина, книгопродавец, табачник, мебельщик, фотограф, ювелир, аптекарь, три врача, в том числе мой отец и дед, нотариус и два кинотеатра: католический «Фойе» и «Руаяль».
Благотворительное учреждение, две религиозных школы, женская и мужская, большая общеобразовательная школа, «светская», общая для девочек и мальчиков; три гостиницы, довольно известный «Отель де Франс» и две гостиницы-ресторана, десяток кафе, половина из них с террасами, Больница-Приют-Родильный дом; мэрия в центре, бывшее жилище кардинала Донне, архиепископа Бордо, уроженца Бург-Аржанталя и соученика кюре из Арса; Почтамт на первом этаже нашего здания; вокзал в южном предместье деревни обслуживает также Анноне в Ардеше, а на северо-западе - Дюньер в Верхней Луаре.
Впервые на русском языке один из самых скандальных романов XX века. "Эдем, Эдем, Эдем" — невероятная, сводящая с ума книга, была запрещена французской цензурой и одиннадцать лет оставалась под запретом.
Впервые на русском языке один из самых скандальных романов XX векаПовесть «Могила для пятисот тысяч солдат», посвященная алжирской войне, страсти вокруг которой еще не успели утихнуть во французском обществе, болезненно переживавшем падение империи. Роман, изобилующий откровенными описаниями сцен сексуального насилия и убийств. Сегодня эта книга, впервые выходящая в русском переводе Михаила Иванова, признана величайшим и самым ярким французским романом современности, а сам Гийота считается единственным живущим писателем, равным таким ключевым фигурам, как Антонен Арто, Жорж Батай и Жан Жене.Публикация «Могилы для пятисот тысяч солдат» накануне майского восстания в Париже изменила направление французской литературы, превратив ее автора — 25-летнего ветерана алжирской войны Пьера Гийота — в героя ожесточенных споров.
Я написал пролог к «Эшби» в Алжире, за несколько дней до моего ареста. «Эшби» для меня — это книга компромисса, умиротворения, прощания с тем, что было для меня тогда самым «чистым», самым «нормальным» в моей прошлой жизни, прощания с традиционной литературой, с очарованием англо-саксонской романтики, с ее тайнами, оторванностью от реальности, изяществом и надуманностью. Но под этой игрой в примирение с тем, что я считал тогда самым лучшим, уже прорастал и готов был выплеснуться мощный бунт «Могилы для 500 000 солдат», подпитывавшийся тем, что очень долго скрывалось во мне, во всем том диком и «взрослом», в чем я не решался признаться даже самому себе, в этой грубой варварской красоте, таившейся в глубине моего прошлого.Пьер Гийота.
Книга построена на воспоминаниях свидетелей и непосредственных участников борьбы белорусского народа за освобождение от немецко-фашистских захватчиков. Передает не только фактуру всего, что происходило шестьдесят лет назад на нашей земле, но и настроения, чувства и мысли свидетелей и непосредственных участников борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, борьбы за освобождение родной земли от иностранного порабощения, за будущее детей, внуков и следующих за ними поколений нашего народа.
Вы верите в судьбу? Говорят, что судьба — это череда случайностей. Его зовут Женя. Он мечтает стать писателем, но понятия не имеет, о чем может быть его роман. Ее зовут Майя, и она все еще не понимает, чего хочет от жизни, но именно ей суждено стать героиней Жениной книги. Кто она такая? Это главная загадка, которую придется разгадать юному писателю. Невозможная девушка? Вольная птица? Простая сумасшедшая?
В этом немного грустном, но искрящемся юмором романе затрагиваются серьезные и глубокие темы: одиночество вдвоем, желание изменить скучную «нормальную» жизнь. Главная героиня романа — этакая финская Бриджит Джонс — молодая женщина с неустроенной личной жизнью, мечтающая об истинной близости с любимым мужчиной.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Несмотря на название «Кровь на полу в столовой», это не детектив. Гертруда Стайн — шифровальщик и экспериментатор, пишущий о себе и одновременно обо всем на свете. Подоплеку книги невозможно понять, не прочтя предисловие американского издателя, где рассказывается о запутанной биографической основе этого произведения.«Я попыталась сама написать детектив ну не то чтобы прямо так взять и написать, потому что попытка есть пытка, но попыталась написать. Название было хорошее, он назывался кровь на полу в столовой и как раз об этом там, и шла речь, но только трупа там не было и расследование велось в широком смысле слова.
Книга «Пустой амулет» завершает собрание рассказов Пола Боулза. Место действия — не только Марокко, но и другие страны, которые Боулз, страстный путешественник, посещал: Тайланд, Мали, Шри-Ланка.«Пустой амулет» — это сборник самых поздних рассказов писателя. Пол Боулз стал сухим и очень точным. Его тексты последних лет — это модернистские притчи с набором традиционных тем: любовь, преданность, воровство. Но появилось и что-то характерно новое — иллюзорность. Действительно, когда достигаешь точки, возврат из которой уже не возможен, в принципе-то, можно умереть.
Лаура (Колетт Пеньо, 1903-1938) - одна из самых ярких нонконформисток французской литературы XX столетия. Она была сексуальной рабыней берлинского садиста, любовницей лидера французских коммунистов Бориса Суварина и писателя Бориса Пильняка, с которым познакомилась, отправившись изучать коммунизм в СССР. Сблизившись с философом Жоржем Батаем, Лаура стала соучастницей необыкновенной религиозно-чувственной мистерии, сравнимой с той "божественной комедией", что разыгрывалась между Терезой Авильской и Иоанном Креста, но отличной от нее тем, что святость достигалась не умерщвлением плоти, а отчаянным низвержением в бездны сладострастия.
«Процесс Жиля де Рэ» — исторический труд, над которым французский философ Жорж Батай (1897–1962.) работал в последние годы своей жизни. Фигура, которую выбрал для изучения Батай, широко известна: маршал Франции Жиль де Рэ, соратник Жанны д'Арк, был обвинен в многочисленных убийствах детей и поклонении дьяволу и казнен в 1440 году. Судьба Жиля де Рэ стала материалом для фольклора (его считают прообразом злодея из сказок о Синей Бороде), в конце XIX века вдохновляла декадентов, однако до Батая было немного попыток исследовать ее с точки зрения исторической науки.