Воспитание драконов - [58]

— Да-да, — говорил тот на ходу и махал рукой, — нам нужно торопиться, но я был бы рад снова повидать вашего отца. Мы вдвоем должны разъяснить вашим родителям, в чем дело. Я уверен, что они позволят вам сопровождать меня.

Уолтер забежал вперед и с надеждой взглянул на учителя снизу вверх.

— Вот только про драконов не надо, ладно?

Мистер Гамильтон вдруг остановился и уставился на Уолтера, нервно бренча ключами.

— О… хорошо… Как вам будет угодно, мистер Фоли.

Охотник стоял на гребне невысокого отрога и внимательно оглядывал склон горы. Бонни следила за его взглядом, пытаясь угадать, куда он направится дальше. Заросли кустарника, где они прятались, протянулись, постепенно сужаясь, по крайней мере на несколько сотен футов, вдоль узкой тропы, будто бы стремились опоясать всю гору лиственной гирляндой. Неужели охотник собирался обыскивать все эти кусты?

Он повернулся и уставился прямо на них. Глаза маньяка, казалось, проникают сквозь густую поросль. Он нагнул голову и прищурился, неотрывно зондируя их убежище. Он смотрит прямо на меня! Он нас найдет! Боже, помоги нам!

Охотник поднял голову и с явным разочарованием выпустил длинную струю белого пара. Поглядев себе под ноги, он пнул листья, развернулся и пошел вниз. Когда наконец он скрылся за гребнем, Билли повернулся к Бонни и зашептал:

— Его больше не видно. Я видел, куда он пошел. Нам нужно идти за ним, иначе мы никогда не выйдем к дороге. Я набросал примерную карту, но, когда стемнеет, от нее не будет толку. Так что нам лучше не терять его из виду.

Бонни, все еще дрожа, протянула руку, и Билли помог ей подняться. Когда их пальцы соединились, Бонни шепотом воскликнула:

— Какие у тебя холодные руки! Как ледышки!

Билли отстранился и быстро потер ладони.

— Ага. Я не могу дышать на них, когда бегу. Сразу обжигаюсь. Я не умею дуть потихоньку.

— А я еще потеряла твой свитер, когда падала. У меня теперь только рубашка, но она теплее, чем твоя одежда.

Билли протянул ей руку:

— Идем. На ходу мы согреемся.

Взяв его руку, Бонни сделала шаг вперед левой ногой, но ей пришлось остановиться, когда ее правое колено отказалось слушаться. Она наклонилась и стала растирать руками больное место.

Билли обернулся:

— Ты что — вообще не можешь идти?

Она взглянула на него, продолжая растирать колено.

— Идти, может, и могу. Бежать? Не думаю. Лететь? Ух-х-х… — Она захлопала крыльями, и гримаса на лице ясно говорила, чего ей это стоит. — Ты… ты иди один, наверное. — Она едва не вскрикнула от боли.

Билли яростно затряс головой:

— Ни за что! Мать свою я уже бросил, а она ранена. Тебя я не брошу! — Он махнул рукой вниз, затем снова обернулся к Бонни. — Нам тут уже недалеко, так что…

Бонни выпрямилась во весь рост.

— Твоя мама! — воскликнула она, смутившись от своей забывчивости. — Прости! Я не спросила тебя, что случилось.

Билли со вздохом медленно кивнул.

— Да, охотник нас порядком перепугал. Мы с мамой прыгнули с парашютом, и она повредила лодыжку. Папа остался в самолете, и он где-то разбился.

Бонни в ужасе зажала рот обеими руками.

— О Билли! Мне очень жаль.

Билли снова кивнул, потупившись:

— Я понимаю, что это звучит странно, но мама уверена, что он жив. Отсюда до хайвея, должно быть, не так уж далеко. Наверное, охотник туда и направляется. Нам нужно опередить его и быстрее позвать на помощь.

Бонни снова взяла руку Билли, но на этот раз положила ее себе за спину под крыльями. Его она обняла за плечи, чтобы опираться на него и насколько возможно сместить вес с больного колена. Она поглядела ему в глаза и решительно сказала:

— Я постараюсь.

Следующие полчаса или около того они преодолевали скользкие, покрытые листьями склоны, медленно, с трудом, и Бонни изо всех сил крепилась, чтобы не кричать. Она знала, что Билли совсем замедлит ход, если заметит хоть малейший намек на ту пытку, которую она переносила. Всякий раз, когда ей казалось, что она не сможет пройти больше ни дюйма, сильная рука Билли влекла ее вверх и вперед, давая ей мужество проделать еще несколько шагов. Он говорил только затем, чтобы приободрить ее, придать ей сил: «Давай. Мы сделаем это» или «Это последний подъем. Дальше будет только спуск». Его лицо было как из камня, лишь падающий каплями пот свидетельствовал о том, как тяжело ему приходится. Как он это выдерживал? Бонни не хотела ныть, но боялась, что в любую минуту боль может взять верх над ее волей продолжать путь.

— Уолтер, слева только что была грунтовая дорога номер десять. Далеко нам еще до Альпены?

Уолтер поднес дорожную карту ближе к глазам. Тусклый верхний свет не позволял разглядеть обозначения на ней. Фонарь он недавно бросил, потому что его батарейки сели гораздо быстрее, чем обещали в рекламе.

Темнота вокруг все сгущалась, и в этой горной пустыне не было видно ни единого огня, способного нарушить черное однообразие.

— Я думаю, что пару миль, — наконец решил он. — Точнее сказать нельзя — слишком темно.

Мистер Гамильтон тоже глянул на карту:

— Они обещали поставить на перекрестке патрульную машину, так что, полагаю, там будет мигалка, и мы ее сразу заметим.

Уолтер крепко вцепился в ручку, потому что мистер Гамильтон прибавил газу. В горах по серпантину он и так ехал быстро, но теперь, наверное, выжимал все девяносто!