Воспевая утреннюю звезду - [16]

И словно в подтверждение, мысли Ллис предали ее, переключившись на воспоминания о встрече в лесу на рассвете. С одной стороны, казалось, что это было давным-давно, а с другой, это могло произойти несколько минут назад, так явственно она ощущала объятия его сильных рук. Голубые глаза Ллис затуманились, когда она вспомнила, каким счастьем было прижаться всем телом к его твердой, как стена, груди и вкусить сладость и страсть его поцелуя. Опасно, даже слишком опасно!

Чувствуя необходимость отвлечься от столь предательских мыслей, навеянных обществом Адама, Ллис наклонилась, чтобы взглянуть мимо Адама и Вулфа туда, где на дальнем конце стола сидела Брина. Хотя Ллис и сама была не в состоянии есть, ее беспокоило, что Брина лишь передвигает еду на тарелке. Вулф тоже озабоченно смотрел на жену. Очевидно, к его многочисленным проблемам добавилась еще одна.

Вздохнув, Ллис от души захотела хоть в чем-то облегчить его ношу. Как бы ей хотелось суметь произнести такое заклинание, которое восстановило бы здоровье горячо любимой Ани, чтобы девочка вновь смеялась и радовалась жизни! Если бы это удалось, из глаз Брины ушла бы печаль, которая поселилась в них после того, как два года назад у нее родился недоношенный ребенок. И лишь после рождения сына печаль эта ненадолго покинула ее. Сейчас Ллис вновь видела ту же печаль в глазах женщины. К сожалению, сейчас Ллис не в состоянии помочь ребенку, как тогда была не в состоянии облегчить горе Брины. Девушка огорченно прикусила губу.

Адам вновь невольно любовался обольстительной девушкой, так походившей на нежную, робкую лань. Он не мог заставить себя не следить за ней. Он видел, что она глубоко задумалась и смотрит мимо него. Маленькие белые зубы прикусили губу, а на лице написано столь явное огорчение, что оно не могло быть притворным. Он изо всех сил старался подавить в себе растущее желание приласкать и утешить ее.

Но победило отвращение к себе. Кулаки его сжались. Он ненавидел себя за то, что временами эта проклятая ведьма, не заслуживающая ничего, кроме наказания, внушает ему желание защитить ее.

Ярко-синие глаза заметили сжавшиеся кулаки. Ллис спросила себя: в чем причина этой мгновенно вспыхнувшей ярости? Мысли о невидимых врагах? Нет, его гнев, похоже, был вызван какими-то личными причинами. Может быть, это мысли о смерти брата? Ллис помнила, как вспыхнуло гневом лицо Адама, когда он говорил о предполагаемой причине этой смерти. Ее огорчало, что никакие травы и никакие снадобья не могут вылечить его внутренние раны. Но, возможно, удастся облегчить боль, которую усиливает невозможность отыскать спрятанную от людских глаз могилу?

Ллис выпрямилась, и на лице ее появилась застенчивая улыбка. Из всех проблем, с которыми столкнулись сидевшие за столом люди, эту конкретную проблему она могла помочь им решить, это было в ее власти, если только удастся выполнить два условия. Первое – преодолеть возможное сопротивление Адама, убедить его в том, чтобы он разрешил женщине, которую он презирал, помочь ему. И тогда…

– Есть ли у вас какая-нибудь личная вещь, принадлежавшая вашему брату? – спросила Ллис с нарочитой смелостью. Она проигнорировала реакцию Адама на свои слова. Упоминание этого второго условия шокировало Адама, это было видно по его глазам, но удивление на его красивом лице быстро сменилось негодованием. – Есть ли у вас что-нибудь такое, что он часто держал при себе?

Адам с такой силой сжал кулаки, что побелели суставы пальцев. Ответ на вопрос она знала. Бессовестная колдунья видела сама, как он заставил епископа Уилфрида вернуть четки. Неужели она думает, что он позволит ее бесчестным рукам коснуться этой священной реликвии?

Откинув назад великолепные черные волосы, Ллис выдержала все – и взрыв негодования на его лице, и пламя, бушевавшее в глубине его янтарных глаз. Она терпеливо объяснила причину своей просьбы:

– Личная вещь, которой дорожил ваш брат, могла бы мне помочь определить место, где покоятся его бренные останки.

– О-ох! – выдохнула Брина, не сразу догадавшаяся, почему Ллис задает этот вопрос.

Наклонившись, словно разглядывая что-то под столом, Брина встретила умоляющий взгляд Ллис. Вулфейн тотчас же понял, в чем тут дело. С того времени, как ему однажды довелось совершить путешествие вместе с группой друидов, когда он видел, как они используют свое влияние и власть над силами природы на благо людям, он научился с уважением относиться к их обычаям и ритуалам. Теперь, общаясь с ними в течение многих лет, он понял, что их способности и возможности неизмеримо превосходят его собственные представления о природе, как и других саксонцев. Если друиды говорят, что могут что-то сделать, значит, действительно могут. Но взглянув на гостя, он увидел, что могло помешать осуществлению задуманного.

Адам полуприкрыл глаза, чтобы нельзя было разобрать их выражения. Он уже решил отказаться от этого предложения. Однако реакция хозяина и хозяйки на слова Ллис была ему непонятна, и он ждал объяснений.

– Я понимаю, что представление о подобных вещах чуждо тебе, Адам, – медленно начал Вулф, тщательно взвешивая каждое слово. Он прекрасно понимал, что тесные связи семьи его друга с церковью делают еще более трудной для Адама даже возможность обдумать такое предложение. – Я молю тебя не отвергать поспешно дар, предложенный от души. Я глубоко уверен в том, что это для тебя самая лучшая, если вообще не единственная возможность отыскать в огромном лесу крохотный клочок земли.