Восьмой зверь - [79]

Выбрав себе место в глубине зала так, чтобы видеть всех входящих внутрь, но не попадаться им на глаза, я присел за столик с рулеткой к двум престарелым джентльменам, задумчиво наблюдавшим за движением шарика по делениям. На игровом поле — две ставки, на черное и красное, перед ними — два бокала, словно не на деньги играют, а пытаются решить столь необычным способом, кто прав. К своему спору меня привлекать не стали, ограничившись приветственным кивком. Скорее всего, возрастом не вышел, чтобы быть судьей, или вопрос был слишком личный. Зато не придется изображать внимание к чужим проблемам, так как и своих хватает, — я еще раз бросил взгляд в сторону входа в ожидании преследователя. Даже с идеальной памятью, его образ в памяти смотрелся весьма смазанно — кроме высокого роста и темного цвета волос, разглядеть толком ничего не удалось.

— Простите, ваши фишки обслуживаются на втором этаже. — Крупье обратил внимание на пластинки, выложенные мною на стол.

С одной стороны, можно попросить о размене на меньший номинал и остаться здесь, не рискуя по-крупному, но с другой — смотреть за преследователями со второго этажа будет куда удобнее, а играть тут никто не принуждает.

Старики-собутыльники посмотрели с налетом легкой заинтересованности, ожидая моего ответа. Возможно, крупная сумма на руках добавила мне «возраста» в их глазах и сделала достойным беседы. Еще один повод покинуть этот стол.

— Благодарю. — К видимому разочарованию соседей, я направился к лестнице наверх. Возле самого подъема обнаружился дюжий охранник, до поры скрывавшийся в нише с левой стороны от ступеней, — он невзначай перекрыл дорогу, стоило подойти ближе. Демонстрации особых фишек хватило, чтобы бугай в ливрее сдвинулся на пару шагов в сторону и широко улыбнулся в порыве радушия. То еще зрелище.

Задержавшись у балкончика, я все же дождался преследователя. Средних лет, лицо вовсе не бандитское, крепко сложен, без намека на пузо, походка уверенного в себе человека, осанка. Не похож на убийц из подворотни портового квартала, да и на моряка совсем не смахивает. Чего же ему от меня надо?

— Не составите нам компанию? — Голос со стороны этажа.

Второй этаж был окрашен в цвета ранней весны — много белого, вкрапления зелени в виде игральных столов. Не знаю, в чем элитность именно этого этажа, но смотрелся он никак не дороже нижнего уровня. Или же были какие-то мелкие, очень дорогие и статусные детали, которых я просто не смог оценить по достоинству, — не знаю, не хватает опыта. Ко мне обратился один из господ за овальным столиком, что проводили время за одной из разновидностью карточных игр. Играли вчетвером, тогда как для полноценной игры требовалось пятеро, а других свободных от игры людей не наблюдалось, вот и обратились ко мне.

— Чуть позже. Разрешите понаблюдать? — Я улыбнулся в ответ, слегка паникуя, потому как ставки на этом столе делались теми самыми фиолетовыми прямоугольными фишками, и было их как бы не на порядок больше, чем в моей руке. И если я полагал богатством свое состояние, то те деньги, что бросали на стол игроки, были чудовищно огромны, по меркам жителя сожженного квартала.

— Извольте, — ответил тот же господин.

Я придвинулся поближе к столу, заняв позицию, из которой не видно карт соперников, и принялся наблюдать, как состояния перекочевывают из одной стопки фишек в другую. Завораживает, честное слово.

Но постепенно совсем иные детали проходящей игры стали вызывать куда более сильные — отрицательные — чувства, скрываемые за дежурной улыбкой. Виною их возникновения была обострившаяся память и наблюдательность, помноженные на подозрительность. Действия, вполне уместные при напряженной игре на деньги — легкое нажатие на кромку карты ногтем, случайно прижатый уголок, мимолетный взгляд на противника, движение пальцев, — складывались в систему, благодаря которой трое из игроков за столом обдирали четвертого. Причем четвертый — невысокого роста, с ощутимым животом и десятком перстней на обоих руках — вовсе не подозревал о происходящем коварстве, изредка даже выигрывая, не замечая, что стопка с его фишками неуклонно уменьшается круг за кругом. Год рядом с вокзальными каталами и шулерами дал мне достаточный опыт, чтобы не сомневаться в происходящем.

Настроение существенно портило еще то, что приглашение за столик было как раз от одного из жуликов — они видели во мне новую жертву и готовились обобрать следующим. Глухое раздражение ворочалось внутри, созревая обернуться поступком.

— Разрешите присоединиться? — Я присел за свободное место, дождавшись пригласительного кивка, и выложил свои — как оказалось — невеликие средства на стол.

Один из шулеров даже хмыкнул, оценив будущий улов, как бывалый рыбак хмыкает на мелкую рыбешку, попавшую в сети: мелочь, конечно, но не выкидывать же.

— Новую колоду? — обратился я к крупье, продолжая изображать безбрежное счастье на лице. — Если господа не возражают.

— Не возражают, — кисло прокомментировал несчастный игрок, дела которого шли все хуже и хуже.

Скрип открываемой пачки, звук тасуемой колоды, шорох раскидываемых по столу карт — игра началась. Куда-то в сторону ушли мысли о преследователе, что ожидал меня внизу, — если все получится, он не будет представлять проблем.