Восьмой круг. Златовласка. Лед - [239]

— Сколько вы получили за продажу шести?

— Я развел их, получилось двенадцать килограммов. Я получил по шестьдесят тысяч за кило.

— Сколько это получается, Арти? — спросил Карелла.

— Семьсот двадцать тысяч долларов, — сказал Мур.

— И вы вернули матери четыреста пять.

— Да.

— И у вас осталось…

— Триста пятнадцать.

— Триста из которых вы уплатили Эдельману за бриллианты.

— Я не знаю никого по имени Эдельман, — сказал Мур.

— Но за бриллианты вы отдали именно столько, не так ли?

— Примерно.

— Голландцу, что был тут проездом, да?

— Да.

— И сколько можно купить на такие деньги?

— Примерно двадцать пять каратов. Я получил скидку, потому что покупал за наличные.

— Сколько камней вы купили?

— Тридцать шесть. Большинство из них по четверти и половине карата. Несколько камней по одному карату. Различных размеров и огранки — американской, европейской… Вы их видели.

— Как раз достаточно, чтобы уместилось в лоток для льда, верно?

— Я придумал это уже потом.

— Это первое место, куда заглянет грабитель, — сказал Мейер.

— Я ничего о грабителях не знаю.

— Почему вы выбрали бриллианты?

— Хорошая инвестиция. За последние тридцать лет, прежде чем показатели снизились, бриллианты выросли в цене более чем на тысячу процентов. Я полагал, они должны снова начать расти.

— Вы просто предприимчивый молодой бизнесмен, верно? — сказал Браун.

Мур промолчал.

— Где вы продали эти шесть кило?

— Я не обязан вам этого говорить.

— Почему вы оставили у себя два килограмма?

— Салли решила, что мы могли бы получить за них больше, продавая по граммам.

— Как Пако Лопес.

— Я не знаю никакого Пако Лопеса. Салли говорила, что это может занять какое-то время, но в долгосрочной перспективе мы получим с этих двух кило дополнительно тысяч пятьдесят. Продавая грамм-дилерам по унциям…

— Еще один предприимчивый молодой бизнесмен, — сказал Браун.

— Бизнесвумен, — сказал Мейер.

— Коммерсант, — сказал Клинг.

— И почему вы решили убить этих людей? — спросил Карелла как бы невзначай.

— Я никого не убивал, кроме человека, который ворвался в мою квартиру, — сказал Мур. — А это была самооборона. Человек пришел с револьвером, мы боролись, я отобрал револьвер и выстрелил в него. Он пытался меня ограбить.

— Он знал, что у вас осталось два кило кокаина, да?

— Не знаю, что он знал. И потом, осталось меньше двух кило. Мы понемногу брали из них с тех пор, как я вернулся из Майами.

— И продавали здесь и там по всему городу.

— Этим занималась Салли.

— Делала доставки по воскресеньям, так?

— Да.

— Именно это и означали инициалы «Д. К.», не так ли? Не «Деликатесы Коэна». «Доставка кокаина».

— Да, доставка.

— Пако Лопес вывел ее на других грамм-дилеров, которых она…

— Я не знаю никого по имени Пако Лопес.

— Почему вы убили его первым?

— Я не знаю, о ком вы говорите.

— Почему вы убили Салли?

— Я этого не делал.

— И Эдельмана.

— Я не знаю никакого Эдельмана. Вы меня взяли на наркотиках, так обвиняйте в хранении наркотиков. Я убил вооруженного злоумышленника в порядке самообороны. Не пойму, в чем вы можете обвинить меня еще…

— В убийстве, — сказал Карелла.

— Если самооборона — это убийство, отлично. Но ни один присяжный в здравом уме…

— Вы эксперт и по системе присяжных, да? — сказал Мейер.

— Я ни в чем не эксперт, — сказал Мур. — Мне повезло сделать хорошие инвестиции, и я этим воспользовался.

— А потом решили защитить свои инвестиции, убив…

— Я убил только одного человека — того, кто ворвался в мою квартиру с оружием.

— Он знал, что в квартире есть бриллианты?

— Я не знаю, что он знал.

— Просто случайно к вам попал, да?

— В этом городе такое не редкость.

— Не знал, что у вас есть наркотики, не знал о бриллиантах.

— Я никогда в жизни его раньше не видел, откуда мне знать, какие у него были мотивы? Он ворвался с оружием. Мы боролись…

— Да, забрали револьвер и выстрелили в него.

— Да.

— Тот мужик был здоровый, как медведь гризли. Как вы отобрали у него револьвер?

— Я умею за себя постоять, — сказал Мур.

— Даже слишком хорошо, — сказал Карелла и вздохнул. Он посмотрел на часы на стене. Было без десяти минут двенадцать. — Ладно, давайте еще раз.

С пистолетом в бюстгальтере она чувствовала себя глупо.

Пистолет был «льяма» двадцать второго калибра, шестизарядный и, как она надеялась, достаточно смертоносный. Длиной в четыре и три четверти дюйма, он был достаточно мал, чтобы уютно, хоть и не слишком удобно, поместиться между грудей. Пистолет весил всего тринадцать с половиной унций, но ей казалось, что все тринадцать с половиной фунтов. Кроме того, металл был очень холодным — она оставила три пуговицы на халате расстегнутыми, на случай, если понадобится быстро достать «льяму», и ветер, прямиком с Северного полюса, задувал под черный плащ и в распахнутый ворот. Ее груди замерзли, а соски затвердели — но это, возможно, потому, что ей было смертельно страшно.

Эйлин не нравился план операции, она им сразу так и заявила. И после того, как они прошли весь маршрут, она повторила свои возражения. На то, чтобы пройти от начала до конца по извилистой дорожке, которая пересекала парк по диагонали, ушло восемь минут. Она шла чуть быстрее обычного, как должна идти женщина по безлюдной местности в полночь. Она ратовала за классическое прикрытие, когда один из полицейских идет впереди нее, а другой сзади, на достаточно безопасном расстоянии.