Восьмой круг. Златовласка. Лед - [235]

— Думаю, лейтенант прав, — сказал Мейер. — Джудит Квадрадо в картину не вписывается.

— Она хотела унаследовать торговлю Лопеса, — сказал Клинг.

— Это не может быть причиной убийства Лопеса, — сказал Карелла. — Из-за его торговли? Мы имеем дело не с колумбийскими головорезами, а…

— Откуда ты знаешь? — спросил Браун.

— Да ни один из них не потрудился бы даже плюнуть на такого мелкого дилера, как Лопес.

— Прошу тебя. Я ем, — скривился Мейер.

— Извини, — сказал Карелла и откусил от своего ролла с колбасой и перцем (забавно, как соблюдались этнические вкусы в этом отделе: Мейер ел пастрами с ржаным хлебом, Клинг ел тунца с белым, а Браун — ветчину на булочке из цельной пшеницы).

— Ладно, давайте пока включим Квадрадо в наш список жертв, — сказал Клинг.

— Начнем с Андерсон, — сказал Мейер. — О ней мы знаем больше, чем о других.

— Ну, это не так, — сказал Браун.

— Относительно, — сказал Мейер.

— Относительно — да, — признал Браун. — Но не забывайте про триста тысяч из сейфа Эдельмана.

— Ты проделал отличную работу, успокойся уже, — сказал Мейер. — Чего ты хочешь, медаль?

— Я хочу детектива первого класса, — усмехнулся Браун.

— Дай ему детектива первого, — сказал Мейер Карелле.

— На, держи, — сказал Карелла.

— Так вот, она… — начал Мейер.

— Кто? — спросил Клинг. — Квадрадо или Андерсон?

— Андерсон. Она приезжает на территорию восемьдесят седьмого каждое воскресенье, после того как покупает деликатесы у Коэна, и прыгает в постель к Лопесу…

— Ну, наверняка мы этого не знаем, — заметил Карелла.

— Да не важно, спала она с ним или нет, — сказал Клинг. — Важно то…

— Важно то, что она приезжала сюда, чтобы продать ему кокс, — подхватил Мейер. — Ты думаешь, я не понимаю, что важно?

— О чем ее бойфренд не знал, — сказал Карелла.

— Ее бойфренд не знает, где у него задница, а где локоть, — сказал Браун. — Он был уверен, что она на полную катушку задействована в ледяной афере, так ведь?

— Да, — сказал Карелла.

— Натравил вас не на ту дичь, — сказал Браун.

— Не важно, что он знал, а чего не знал, — сказал Клинг. — Нам известно, что она приезжала сюда, чтобы продавать кокаин.

— Поваляться на сене, и при этом еще сбыть унцию кокаина, — сказал Мейер. — Хороший способ провести воскресный денек.

— Странно, что он ничего об этом не знал, — сказал Карелла.

— О ком мы теперь говорим? — спросил Клинг.

— О Муре, ее парне.

— Не знал, что она трахалась с Лопесом?

— И приезжала сюда продавать кокс. Об этом-то она могла ему сказать, вам не кажется?

— Да, но она этого не сделала.

— Если он нам не врал.

— Тогда зачем ему было врать про лед? — спросил Клинг.

— Может, он не врал, просто ошибался, — сказал Браун. — Может, он думал, что она на самом деле занимается теми билетами на регулярной основе.

— Сделка была разовая, — сказал Карелла. — Как он мог этого не знать? Он практически жил вместе с ней.

— Это уже две вещи, о которых он не знал, — сказал Мейер.

— О том, что она ездила продавать кокаин, — сказал Клинг, — и о том, что она занималась льдом только один раз.

— Три, если считать ее забавы с Лопесом.

— Кроме того, он даже не знал, что она сама нюхала.

— Сказал, что она только покуривала травку.

— Практически живет с девушкой — и не знает, что она нюхает кокс.

— И приторговывает им.

— Я все вспоминаю, что у одной из жертв в сейфе лежало триста тысяч долларов, — сказал Браун.

— Опять он со своим сейфом, — сказал Мейер.

— Ты думаешь о том, что такие деньги можно получить с продажи кокаина, я прав? — спросил Клинг.

— Я думаю о человеке, который имел столько денег до того, как передать их Эдельману. И да, я думаю о том, что кокаин фигурирует в этом деле и что такие деньги приносит кокаин.

— Но не в маленькой торговле Андерсон, — сказал Мейер.

— Насколько нам известно, — сказал Карелла.

— У нас нет оснований подозревать большее, — сказал Мейер. — Если только…

— Да?

— Нет, ничего. Просто вспомнил…

— Что?

— Он сказал, что они редко проводили воскресенье вместе, так? В течение дня, я имею в виду. Он сказал, что она всегда была занята по воскресеньям.

— Кто сказал? — спросил Браун.

— Мур. Бойфренд.

— И что это значит?

— А чем занята? — спросил Мейер.

— Покупки в гастрономе, — напомнил Клинг.

— И секс с Лопесом.

— И продажа ему горстки конфеток для носа.

— И это занимало ее на целый день, да? — сказал Мейер.

— Могло занять, — сказал Браун. — Один Лопес мог занять девушку на целый день.

— Дело в том, — сказал Мейер, — что если бы она была так чертовски занята все воскресенье…

— Да? — сказал Карелла.

— То что, черт возьми, она делала все это время? Она записывает «Д. К.» в ежедневнике на каждое воскресенье, но разве это так важно, чтобы отмечать в расписании? Что она едет прикупить вкусностей? У Коэна потрясающие продукты, я не спорю, но обязательно ли писать это в ежедневнике?

— Стив, она все записывала в ежедневник. Визиты к психоаналитику, звонки матери Мура в Майами, танцклассы, встречи с агентом… Почему бы ей не записать и гастроном?

— Тогда почему бы ей просто не написать «Коэн» или «продукты»? Почему она писала инициалы гастронома?

— Почему? — спросил Браун.

— Я не знаю почему. Я спрашиваю.

— Мур сказал, что инициалы означают «Деликатесы Коэна».