Воскресший «Варяг» - [15]

И вот я на берегу, в Константинополе, и хотя я отдохнула в хорошем отеле, но сейчас ни красоты Босфора, ни панорамы дворцов не останавливают моего внимания — одна мысль: поскорее бы добраться во Францию к моему мужу... Он ищет всюду меня, так сказал мне в Одессе его товарищ по оружию, значит, он так же рвется ко мне, как я к нему. На утро отправилась во французский Морской Штаб тут же на берегу и началось мое бесконечное хождение из комнаты в комнату, как это всегда бывает в оффициальных учреждениях: те посылают к этим — эти к тем и в общем никто сам ничего не знает... Во время этих бесконечных хождений, я с досадой заметила, что один и тот же французский морской офицер всё время попадается на моем пути. Мое плохое настроение еще больше увеличивалось оттого что я совершенно одна, в незнакомом городе (мелькнула мысль, что может быть было бы разумнее остаться на пароходе? Но нет, это намного задержало бы мой отъезд во Францию) даже без вещей (остались на пароходе), валюты у меня было очень мало — (при такой срочной эвакуации этот вопрос особо обострился), лишь маленький чемоданчик с некоторыми драгоценностями, а главное, измучилась от жары — март 1919 года — солнце жжет нестерпимо, а я в каракулевом пальто (как потом выяснилось, это то каракулевое пальто и сыграло роль!). Наконец, я попала в кабинет начальника штаба. Выслушав меня хорошенько и посочуствовав мне в моих мытарствах в поисках встречи с мужем, он сказал: «Через 3 часа уходит во Францию пароход. Если вам угодно, я устрою вас на него — доедете до Марселя, а там с моим письмом «власть имущие» помогут вам добраться до Бреста к мужу». И любезно пожелал мне удачи во всем. Но «удача» оказывается меня ожидала совсем другого рода! Молодой французский офицер наконец заговорил со мною в корридоре на чистейшем русском языке и объяснил, что, увидев в такую летнюю погоду даму в каракулевом пальто, он решил, что она русская и, зная об эвакуации и о разных трудностях, решил предложить свои услуги своей соотечественнице там, где ей нужно. Конечно, я очень обрадовалась этому, но дальше случилось что то просто чудесное и невероятное (в какой раз это уже было в моей жизни!) Я сказала ему, что через 3 часа уезжаю во Францию к мужу, морскому французскому офицеру, как и мой новый знакомый, мичман Полидоров. Но как только я назвала свою фамилию, лицо его изобразило такое удивление, что я просто остановилась посреди корридора. Он переспросил еще раз: «Так вы действительно м-м К.?» Стараясь его убедить, протягиваю ему мой пароходный билет, добавляя: «И вот через 3 часа, на этом пароходе я уезжаю к мужу во Францию». Тут он громко захохотал. «Как? Во Францию, к мужу... через три часа?» И «брякнулся» на стоявший вблизи стул, изгибаясь от смеха... Я смотрела на него, что называется «во все глаза», и у меня мелькнула мысль, не сошел ли он с ума — бывают ведь такие случаи да еще при солнечном накалении, как сегодня... Но дальше всё разъяснилось: — вскочив со стула, схватив меня за руки, он начал выкрикивать: «Да знаете ли вы, что вы зря поедете во Францию?» Сердце во мне упало — тут уже я «брякнулась» на стул... Зря? Что же это значит? Может быть мой муж умер? Может быть у него уже «другая» жена, о чем знает этот его товарищ, т. к. первые его слова, когда он узнал мою фамилию, были: «Это мой большой друг». «Ради Бога скажите мне, в чем дело? почему мне «зря» ехать во Францию. И торопитесь, т. к. время бежит, мне дано еще зайти в отель расплатиться, а времени теперь до отхода парохода остается совсем мало». «И не суетитесь и не торопитесь — никуда вы не поедете!» Я — в ужасе — может быть действительно это сумасшедший? Не задерживайте меня, иначе вы меня сгубите, если я опоздаю на пароход». — «Ни чего подобного, это вы сами себя "сгубите", если поедете теперь во Францию». — «Господи Боже мой, да говорите вы наконец толком, не томите и поймите, что там мой муж!» — «Вот в том-то и дело, что там вашего мужа теперь уже нет». — «Да где же он, отвечайте ради Бога!» Но при его ответе я почувствовала состояние, как от землетрясения. — «Ваш муж здесь». Это совершенно неожиданное, невероятное сообщение подействовало на меня, как электрический ток. Я вскочила и буквально «вцепилась» в мичмана Полидорова. — «Здесь, вы говори те, здесь?», шептала я задыхаясь, «так ведите же меня немедленно к нему». Но не тут-то было! Мичман Полидоров как-то замялся, посмотрел на меня с каким-то оттенком жалости и изрёк! — «Да, он здесь... но он и не здесь». Терпению моему пришел конец... и слезы закапали из глаз. Увидя это, мичман П-в сразу же переменил тон, стал ласковый, заботливый и утешающий, а было в чем утешать! Опять Судьба дернула за какую-то веревочку, насмехаясь и издеваясь над нами!! Вот что я услышала от мичмана П. Когда «Варяг» пришел в Англию, то там узнали они с глубокой скорбью, об отречении Государя. Не поднимался, конечно, больше вопрос о военных действиях корабля. Командир, собрав своих офицеров, поставил их в известность о бесконечном горе, потрясшем Россию, что особенно тяжко должно отозваться на офицерском составе корабля, очутившегося заграницей и не имеющего никакого будущего, посоветовал офицерам тотчас же заняться подыскиванием возможности наладить свою жизнь и сообщил, что Президент Французской Республики Пуанкарэ предложил несколько вакансий во французский военный флот. Предложение это приняли и мой муж и мичман Полидоров и еще 4-5 других офицеров. Мой муж, находясь в Бресте на крейсере «Жанн-д'Арк», всё время рвался в Россию, надеясь меня там найти и для этого он просил назначить его в Константинополь, как ближайшую французскую морскую базу к югу России, где он собирался меня искать. Назначение это состоялось. Его новый начальник, коммандан Бодри, очень полюбил моего мужа и, сочувствуя его горестям и желая помочь осуществиться его планам, найти меня, дал ему для этой цели миноносец. И вот — «здесь и не здесь». Два дня тому назад муж на этом миноносце отправился в Севастополь, рассчитывая что я вероятно нахожусь там у моего брата... Какая вновь злая насмешка «Судьбы» — два дня!... И опять разошлись, на этот раз именно, «как в море корабли»... Каждый на своем корабле, два дня тому назад, прошел мимо другого в Босфор, не воображая, что заветная цель здесь, рядом... Преследования судьбы, думала я, — может быть дальше будут еще худшие, ведь «он» ушел в Севастополь — в самое недро революции и всяких матросских бесчинств и убийств. Меня там он не найдет, но может быть найдет там "свою" смерть? Кто знает ?! И слезы текли без удержу. Тогда милый мичман, взяв меня ласково под руку, вывел из штаба и привел в соседнее кафэ, говоря: «Первое что надо сделать, это при такой жарище снять каракулевое пальто — оно уже выполнило свою роль; затем — чашка крепкого кофэ и дальнейшие разговоры, которые, я надеюсь, приведут вас вновь в хорошее настроение. Муж ваш только вами и бредит и рвется к вам всей душой, будучи уверен, что он вас всё-таки найдет. Он уже всё приготовил здесь для вас — прелестную квартиру и таких же людей, которые только и ждут вашего приезда, чтобы о вас заботиться и вас баловать. Кончайте ваш кофэ и я сейчас вас отвезу туда». Через пол-часа я сидела в очаровательной квартире с огромными окнами на Босфор, а из садика под балконом вьющиеся розы всё наполняли чудным ароматом. М-м Ионидес — милейшая хозяйка, заботливая хлопотунья, никак не могла прийти в себя. «Вот бедный м-р К., до чего он без вас мучился, до чего он вас ждал. Каждый день я должна была его утешать и подбадривать. Вот теперь вы приехали без него и подумать только: два дня, как он был здесь, всё для вас приготавливал, вот видите, даже букеты роз еще свежие на вашем туалетном столике.