Воскресный ребёнок - [2]

Все просто обожают воскресенья. А когда возвращаются в интернат, то хвастаются – ого-го! От всего этого хвастовства мне делается совсем плохо.

И всему тому, что они рассказывают, я не верю – вот честно!

Съесть СТОЛЬКО порций мороженого… и СТОЛЬКО тортов… и телек можно было смотреть всё воскресенье… да ещё и новые карандаши подарили!

В прошлое воскресенье Андреа получила в подарок новую блузку – просто так, вот так запросто. Мне тоже очень-очень хочется новую блузку! И пойти есть мороженое с воскресными родителями – тоже… Но меня ни разу ещё не выбирали. Не знаю точно почему.

Однажды в прошлом году к нам приходил один мужчина, довольно толстый и высокий, а с ним женщина с красивыми кудряшками. Им хотелось воскресного ребёнка. Сестра Франциска позвала меня, и я пришла. Но у меня, как назло, был жуткий насморк и нос страшно распух. Они, как увидели меня, сразу попятились, женщина прижала к носу платок… В общем, из этого ничего не вышло. И опять потянулись воскресенья в интернате, когда я совсем одна: старшие не играют со мной, а с малышами не играю я.

Чаще всего я просто жду, пока вернутся остальные. Иногда гуляю в маленьком парке вокруг интерната – дальше уходить не разрешается. Вечером возвращаются воскресные дети и начинают изо всех сил хвастаться, и я всегда немножко им завидую.

Но теперь мне больше не нужно никому завидовать! Потому что теперь и у меня есть воскресные родители! Со вчерашнего дня! На самом деле не родители, а просто одна женщина. Но всё равно! Вчера меня вызвала сестра Франциска, послала за мной дурачка Карли. Карли намного младше меня, я с ним не играю. Когда он говорит, у него изо рта капают слюни, а ещё он заикается, и с головой у него не всё в порядке. А волосы – как солома. Такие же жёлтые и жёсткие.

И ещё он никогда не стучится перед тем, как войти.

И вот Карли вдруг входит к нам в комнату, начинает пускать слюни и заикаться. Я удивилась: что ему от меня надо? Этот дурачок так и не смог выговорить, что его прислала сестра Франциска. Но мне всё-таки удалось из него это выудить: я его немножко встряхнула. Ему это ничего, а мне стало как-то странно. Не потому, что трясла Карли, а из-за сестры Франциски. Нас ведь нечасто к ней вызывают. А если вызывают – тогда жди чего-нибудь плохого. Но сегодня ничего плохого не было. Наоборот! Сестра Франциска ласково погладила меня по голове – чего она обычно не делает – и немножко пощекотала под подбородком, а потом застегнула мне кофту и сказала:

– Вот, теперь и у тебя будет к кому пойти в воскресенье. Ты рада?

Сначала я вообще ничего не поняла. Только вдруг стало жарко в застёгнутой кофте. Такой уж она человек, сестра Франциска, – всегда всё выкладывает напрямую, и до тебя только постепенно доходит, что же она имеет в виду.

Так вот, сначала я вообще ничего не поняла, и вид у меня, наверное, был довольно глупый. Она опять спросила:

– Ты рада?

На всякий случай я кивнула. И вот тут до меня стало медленно, очень медленно доходить. Она ведь… Она сказала «будет к кому пойти в воскресенье»? Раз сестра Франциска так говорит, это же значит – воскресные родители? Мои воскресные родители! Я покраснела как рак и начала заикаться, как дурачок Карли:

– У… у… у меня? У меня будут воскресные родители?

Сестра Франциска покачала головой и сказала:

– Нет, не совсем родители. Ко мне приходила одна милая женщина, и она выбрала тебя.

Тут я опять перестала понимать. Выбрала! Как же она могла выбрать, если никогда меня не видела? Ведь когда выбирают воскресного ребёнка, на него же сначала смотрят! А на меня никто не смотрел. Я бы точно заметила. На этой неделе никто не приходил и меня не выбирал!

И тут наконец сестра Франциска объяснила всё как следует. Она рассказала, что к ней приходила одна дама, которой хочется воскресного ребёнка, всё равно, мальчика или девочку, и всё равно, какого возраста, и всё равно, как он выглядит. Она возьмёт любого ребёнка, которого предложит сестра Франциска.

– И я подумала о тебе, – сказала сестра Франциска и застегнула самую верхнюю пуговицу на моей кофте.

Первая мысль у меня была такая: «Хорошо, что она не предложила дурачка Карли». У него ведь тоже нет воскресных родителей, но это совсем не удивительно.

А потом я подумала: «Лучше бы, конечно, двух родителей – и воскресного папу, и воскресную маму».

Но я не стала додумывать эту мысль до конца, потому что это было как-то неблагодарно и ещё потому что я подумала: «Даже хорошо, что эта дама меня не выбирала. Если б она меня увидела, то, очень может быть, я бы ей не понравилась, и тогда она, чего доброго, взяла бы Карли. Меня ведь раньше никто не хотел… А теперь она должна меня взять. Потому что так решила сестра Франциска».

И тогда я начала радоваться. Когда я радуюсь, у меня всегда щекочет в животе. И тут в нём сразу стало щекотно… прямо в кабинете у сестры Франциски. Но я не подала виду, сделала книксен, сказала «большое спасибо» – всё как полагается – и быстро вышла, а сестра Франциска крикнула мне вслед:

– В следующее воскресенье тебя заберут, и я ожидаю, что ты…

Но остального я уже не слышала, потому что неслась вверх по лестнице в нашу комнату. Там я сначала села на свою кровать и положила на колени Зайчика. А кофту опять расстегнула. Мне было ужасно жарко. И не только из-за кофты.