Воскрешение - [86]

— Как я уже вам говорил, насколько мне известно — нет. Но Хейвенбрук — это очень большая база! Вы даже представить не можете ее масштаб. И я не могу ничего утверждать, особенно, когда дело касается некоторых закрытых зон, так как я там никогда не бывал.

— Понятно. — Шоу спокойно состриг себе ноготь. — То есть вы на этом настаиваете. Я нахожу странным, что вы, как научный руководитель, никогда не бывали в каких-либо секторах.

Бейкер пожал плечами:

— Это правда. Центр включает в себя несколько отдельных организаций.

— И сейчас оттуда все ушли?

— Верно, — ответил Бейкер. — Оставался только я.

— Только вы и этот… Об… так ведь вы его назвали, да?

— Верно, — повторил Бейкер. — Об, так он сам себя назвал. Поймите, полковник, эти существа — Об называл их сиккизм — не те люди, которых мы знали, когда они были живы. Как только тела умирают, твари вселяются в них. Используют их как средство передвижения, если хотите.

— Поразительно. А почему, по-вашему, они овладевают телами только после того, как жертва погибает?

— Потому что эти сиккизм занимают то место, где находилась душа. Судя по всему, где-то в мозгу. Душа должна покинуть тело прежде, чем они получают возможность войти.

— Душа, значит? Тогда скажите мне, профессор, если это так, то почему животные тоже становятся зомби? У животных разве есть душа?

— Не знаю! — воскликнул Бейкер. — И мне не хотелось бы спорить с вами о философии, полковник. Я ученый. Я рассказываю только то, что знаю.

— Вы были довольно видным ученым, правда?

Бейкер не ответил.

— Были, — продолжил Шоу. — Мои люди говорят, что видели вас по CNN. Сам я телевизор не смотрел. Как по мне, там все слишком предвзято, особенно во всех крупных СМИ. Однако я много читал и поэтому в курсе ваших работ. Вы были numero uno. Важным человеком. Большой шишкой. Я убежден, вы знаете больше, чем желаете мне рассказать. Я понимаю: у вас есть чувство долга. Я это уважаю. Может быть, вы не желаете раскрывать государственных тайн. Но сейчас больше нет правительства, профессор. Я теперь вместо него. Я — все правительство, что осталось в этой части страны. Задумайтесь об этом на минуточку.

Бейкер вздохнул:

— Я уже сказал вам, полковник, я не вернусь в Хейвенбрук. Прошу, послушайте меня хоть в этом. Бросьте эту идею. Пытаться вернуться туда — настоящее безумие! Что бы вы ни ожидали там найти, уверяю, вы этого не найдете. Единственное, что там осталось, — это великое зло!

Шоу, не обращая на него внимания, переключил внимание на Скипа.

— А ты о чем думаешь, рядовой Скип?

— Я думаю, что вы с ума сошли, — ответил Скип. — А раз вы меня все равно убьете, то иди ты нахер, полковник Шоу. Да, иди нахер, чокнутый мудила!

— Я тебя убью? — Шоу положил ладонь себе на грудь, притворившись уязвленным. — Убью? Нет, рядовой, ты неправильно понял. Ты признан виновным в измене и, что еще хуже, в трусости. Мы просто дадим тебе шанс снова проявить храбрость.

Он засмеялся, и через мгновение Гонзалес, МакФарланд и Торрес присоединились к нему.

— Мы над целью, сэр, — доложил пилот.

— Хорошо! — Шоу оживился. — Давайте начинать. Джентльмены, позволите?

МакФарланд и Гонзалес встали со своих мест и достали из ящика что-то длинное и черное. Бейкер не знал, что это было, но, судя по всему, что-то резиновое. И хотя ученый не видел Скипа, он почувствовал, как тот затрясся всем телом. Когда они подцепили один конец продолговатого предмета за лебедку, Бейкер понял, что это был толстый, промышленного размера амортизирующий трос.

— Опусти нас немного, — приказал Торрес пилоту, — а потом выровняйся.

— О нет, — взмолился Скип. — Не надо, полковник. Бросьте вы. Только не это! Что угодно, только не это!

— Боюсь, уже слишком поздно, рядовой Скип. Я солгал. Мы тебя все-таки убьем. Ты ведь и сам понял это, как только мы сели в вертолет. Просто возьми себя в руки и подумай о том, что перед смертью ты еще сможешь в последний раз проявить мужество.

Двое офицеров пристегнули ремни к его животу. Со связанными сзади руками и ногами Скип не имел шансов сопротивляться. Когда же он стал издавать удушающие звуки, Бейкер понял, что мужчина буквально давился слезами.

— Пожалуйста, — умолял он. — Не делайте этого, прошу! Ради бога, не надо! Только не это. Просто пристрелите меня — пристрелите и все!

— Ты этого недостоин, — спокойно ответил Шоу. — И сказать по правде, рядовой, мне не хотелось бы тратить на тебя патроны. Этот метод гораздо лучше.

Скип застонал. Его протащили к двери и открыли ее. Всех охватил поток холодного ветра, и Бейкер невольно поежился. Скип бесшумно шевелил губами, его глаза, казалось, были готовы лопнуть прямо в глазницах.

— Прошу, застрелите меня! Перережьте мне горло, черт возьми! Но только не делайте этого!

— Последнее слово будет? — спросил его МакФарланд.

— Да, — сказал Скип, его ужас внезапно сменился ледяной решимостью. — Идите нахер, чокнутые вы ублюдки и садисты! Надеюсь, вы все сдохнете! Надеюсь, вы все нахрен сдохнете. Ничего им не говорите, Бейкер! Не водите их в Хейвенбрук, потому что вас они тоже убьют, как только вы им все расскажете!

Он наклонился вперед и плюнул Шоу в глаза. Ни один мускул не дрогнул на лице полковника, на нем не отразилось ни малейшей эмоции. Он лишь равнодушно махнул рукой и утер слюну носовым платком.