Воскрешение - [19]

Конечно, некоторые из зомби, что ему встречались, были медленными. Похоже, все зависело от состояния разложения тела и травм, которые они получили перед смертью. В таких случаях их низкая скорость служила для него очевидным преимуществом. Джиму нужно было лишь оставаться впереди. Но это не спасало его от большинства тварей — тех, кто двигался гораздо быстрее. Да и медленные зомби компенсировали свой недостаток хитростью. Они были умны. Умели рассчитывать и планировать. Просто убежать от них было недостаточно. Нужно было еще их перехитрить.

Его целью было добраться пешком до Уайт-Салфер-Спрингса и угнать машину из расположенного там салона «шевроле». Затем он собирался двинуться по 64-й магистрали и повернуть на север по 81-й. Так можно было доехать до самой Пенсильвании, откуда потом направиться к Нью-Джерси. Но сейчас Джим понимал всю глупость своей затеи. Существа умели водить машины, а он не знал, в каком состоянии теперь находились трассы. Там могли быть пробки. Зомби могли расставить ловушки и ждать неосторожных выживших, вроде него.

Но идти весь путь пешком он тоже не мог! Ему нужно было добраться до Дэнни и сделать это как можно быстрее! Дорога до Нью-Джерси занимала часов двенадцать. Идти пешком немыслимо. Пока он доберется до места, сын будет уже давно мертв. Даже двенадцать часов на машине не давали гарантии, что он успеет вовремя.

«Тогда что я, черт возьми, делаю?! Он уже наверняка мертв!»

Но тут в голове вновь зазвучали мольбы Дэнни. Джим зажал уши кулаками, помотал головой и поплелся вперед.

Бо́льшую часть жизни Джим охотился на оленей и индеек в горах в окрестностях Льюисберга. До Уайт-Салфер-Спрингса было миль пять-шесть по глубокой лощине, через два горных хребта. Добравшись до места, он вооружится получше, найдет винтовку вместо той, что потерял в борьбе с мистером Томпсоном, и двинется дальше. Если никаких неприятностей больше не случится, он доберется до города к рассвету.

И за это время ему нужно было придумать какой-нибудь план.

Скрываясь в тенях деревьев, он продолжил свой путь.

Где-то в вышине запел свою одинокую песню козодой. Бабушка Джима всегда говорила: если услышал козодоя в ночи, значит, кто-то из твоих близких скоро умрет.

Птица пропела еще раз, и Джим застыл. Козодой сидел прямо перед ним.

И он был жив.

Затем птица, чирикнув, расправила крылья.

— Рад видеть, что я не один, — прошептал он. — Были бы у меня еще такие крылья.

Птица улетела, растворившись в темноте.

Джим ускорил шаг.

5

Бейкер никогда не боялся темноты. Даже ребенком никогда не вглядывался в нее с тем страхом и трепетом, что испытывали другие дети. Будучи совой, он обладал наибольшей работоспособностью в часы между полуночью и рассветом и всегда находил во тьме успокоение. Всегда считал ее кем-то вроде старого друга.

Но сейчас этот старый друг ополчился против него, и Бейкер был напуган до крайности.

Он не имел понятия, сколько времени провел запертым во тьме, словно крот, блуждая по тоннелям и проходам. Раньше ему казалось, что он изучил планировку комплекса вдоль и поперек. За последний десять лет он провел здесь столько часов, что они с Хардингом шутили, будто могли бы найти дорогу даже с закрытыми глазами. Но сейчас, оказавшись именно в такой ситуации, Бейкер понял, насколько пустыми и несерьезными были их бахвальства. Прежней уверенности как не бывало — она исчезла, едва погас свет, и сменилась страхом и отчаянным чувством беспомощности.

С аварийным освещением было что-то не так. Когда в комплексе отключалось питание, должны были загораться красные лампочки, но этого по какой-то причине не произошло. В коридорах царила непроглядная тьма. Бейкер, сбежав от Оба, понял, что совершенно заблудился. Приходилось ползти на четвереньках, вслепую ощупывая стены, двери и препятствия. И каждый раз, обнаруживая новое помещение или коридор, он отчаянно пытался найти там фонарик, спички, зажигалку — что угодно, чем можно осветить себе путь, но пока эти попытки были безуспешны.

Вскоре, вместо того, чтобы искать свет, он сосредоточился исключительно на том, чтобы не позволить Обу себя настигнуть. Как бы сильно по ощущениям Бейкера он ни отрывался, какими бы окольными путями он ни уходил от зомби — Об неизменно его догонял. И что еще хуже, неупокоенный враг Бейкера, по-видимому, получал удовольствие от того, что таким образом его дразнит. Существо совсем не пыталось скрываться. Вместо того, чтобы пробираться тайком, Об не останавливал потока насмешек и издевок, стучал по стенам и хлопал дверьми, смеясь над испуганными криками Бейкера.

Уже дважды, дразня свою жертву, Об упоминал что-то о свечении жизни, но в подробности не углублялся. Даже в приступе паники, Бейкер задумался о том, что бы это могло значить. Подразумевал ли мертвец, что имеет сверхъестественную способность видеть его в темноте? Неужели эти сиккизмы, как называл свой вид Об, могли видеть в инфракрасном диапазоне? Или он имел в виду что-то метафизическое — способность отследить ауру или душу Бейкера? Когда-то Бейкер лишь посмеялся бы над подобной мыслью, но последние события вынудили его изменить мнение по многим вопросам. Об задел его ученое любопытство, но сейчас Бейкер, задыхаясь, решил повременить с выяснением природы свечения жизни до того, как сам окажется в безопасности.