Восхождение: Проза - [30]
«Брешешь ты, Павло, или как там тебя, — подумал Сетряков. — Тут до железной дороги два дня тилипать. И Калитву ты нашу никак не минуешь…»
Богдан Пархатый, помучившись часа два с какой-то штабной бумагой, позвал Вереникину.
— Ты, Катерина Кузьминишна, подмогнула бы мне приказ написать, а?
— А что за приказ? — спросила Катя.
— Ну, надо написать, мол, переживаем тяжелое время, встали на борьбу с коммунистами, которые для нас уготовили голодную смерть… Вот. Ну, бойцы чтоб наши гарно несли службу на постах, не пьянствовали и не отвлекались на баб. А также почитали своих командиров. Все лошади, напиши, мобилизуются, отбитое в набегах добро чтоб не тянули по домам, а сдавали в штаб. Или там в хозяйственную часть для хранения. Ну, шо-сь в таком духе и сочиняй. И укажи, мол, кто не будет слухать командиров, то такие будут наказываться по законам военного времени со всей строгостью…
Богдан походил по чисто вымытым половицам штабной хаты, покрутил рукой возле головы.
— Тут крутыться, а сказать, як та собака, не можу. А ты грамотная, у тэбэ получится.
— Я поняла, напишу, — сказала Катя и села за работу.
Скоро она подала исписанные листки Пархатому.
— Ну вот, и я так думав, — согласно кивал Пархатый, заглядывая на страницы через Катино плечо. — Ты вот что, Кузьминишна. Паняй сейчас с этим приказом на Новую Мельницу. Нехай там Нутряков ее глянет. Согласуй, поняла? Заодно и проветрись — засиделась. Грицько проводит тебя.
«Не доверяет», — мелькнула у Кати мысль.
— А вечерком, мабуть, зайду до тэбэ, потолкуем, — осклабился Пархатый. — Что-то я на свадьбе тогда перебрав… Ну да ладно, поезжайте.
Нутряков, к которому Катя обратилась с приказом и показала ему листки, раздраженно отмахнулся:
— Погодите вы с этими писульками, есть дела поважнее!.. Погуляйте, Катерина Кузьминишна, потом, потом!..
Катя пожала плечами, сказала Грицьку, чтоб дожидался ее во дворе и никуда не отлучался, задерживаться она здесь, на Новой Мельнице, не намерена; сама же, выбрав момент, пошла к Лиде. Лида стояла у окна, с тоской смотрела на заснеженный огород, копешку сена на нем, играющих возле него щенят. Она не повернула головы, когда Катя вошла, вообще, казалось, не слышала и не видела ничего, что происходило в этом ненавистном ей доме.
— Здравствуй, Лидуша! — Катя обняла ее за плечи, и Лида от неожиданности вздрогнула.
— Ой, Катя. Ты меня напугала… Здравствуй! Откуда ты взялась?
Лида засуетилась, подвинула Кате стул, пригласила сесть. Что-то было в поведении Соболевой новое, настораживающее, и Катя как можно мягче спросила — не случилось ли чего?
Лида заплакала.
— Дай мне наган, Катя, — попросила она сдавленным голосом. — Я этого Колесникова… ночью бы, когда он явится ко мне. А там пусть что хотят делают, все равно уж…
Катя села рядом с девушкой, гладила ее вздрагивающую спину, успокаивала.
— Потерпи, Лидуша, потерпи. Им недолго осталось… О тебе знают, как только представится первая возможность…
За дверью что-то упало, и обе они примолкли, насторожились. Катя говорила теперь вполголоса, почти шепотом:
— Лидуша, новое что-нибудь узнала?
— Ой, Катя! Что я наделала!
— Что?
— Я документы у них стащила…
— Какие документы?
— А там списки полков, карты какие-то… Я в горницу как-то зашла, а они лежат на столе. Ну я и…
— Куда ты их дела?
— А вон они, в трубе, — Лида кивнула на вентиляционные отверстия в стене над грубкой. — Нутряков весь дом с Сашкой Конотопцевым обыскал… Филимона избили. Он, дурак, сказал, что «якими-то бумагами печку растопляв…».
Девушки рассмеялись, представив глупую рожу Стругова.
— Давай их сюда, — сказала Катя и подошла к двери, приоткрыла ее — не подслушивал ли кто?
— Ой, Катя… — Лида сделала неуверенный шаг к тайнику. — Убьют же, если найдут…
— Быстрее! Ну!..
Павел Карандеев, шедший в Старую Калитву со спецзаданием — уничтожить Колесникова, — тоже заподозрил встретившегося ему старика. Более того, он убедился, что перед ним не просто калитвянский крестьянин, а член банды, пусть и не активный, насильно исполняющий чью-то волю, но на данный момент это значения особого не имело. Дедок выдал себя многим — путался в ответах, весь был насторожен, пуглив. Конечно, встреча с незнакомым человеком на глухой лесной дороге отчасти оправдывает его настороженность, но было в поведении старика и нечто большее, чем простая человеческая пугливость… Но не возвращаться же в Гороховку!
Углубившись в лес, Павел сошел с дороги, круто взял вправо — надо обойти Калитву с севера, прийти в нее ночью. Дом Степана Родионова стоял в одном из проулков слободы крайним к глубокому оврагу, из него легко было проникнуть на подворье, а оттуда — в избу. Хорошо бы, не подняли брех собаки: поднимется переполох по всей слободе, может примчаться конный бандитский патруль. В Старой Калитве стоит целый повстанческий полк, весь его могут поднять по тревоге…
Павел никогда не был до этого в Калитве, не знал Степана Родионова, середняка, сочувствующего Советской власти, как не знал и о том, что Степана уже нет в живых: три дня назад его зарубили по приказу Колесникова — Родионов наотрез отказался убивать взятого в плен милиционера. Скорее всего, его заподозрили: Степан был связным, мог допустить ошибку, не поосторожничал, нарушил правила конспирации. Но еще во вторник, ночью, он приходил в Гороховку, передал по цепочке сведения, добытые Вереникиной, сказал, что банды усиленно готовятся к новым боям, вооружаются, ведут агитацию в дальних хуторах, словом и силой пополняют свои ряды. Сказал еще о том, что Колесников почти ежедневно бывает в Старой Калитве, в штабной избе иногда и ночует после очередной зверской пьянки. Наумович, выполняя приказ Алексеевского, послал Карандеева именно к Родионову — на месте им двоим надлежало устроить засаду: или проникнуть к штабному дому, или использовать любую другую возможность метнуть в главаря ручную бомбу, застрелить его из нагана… Задание было смертельно опасным, это хорошо понимали все, и Наумович честно сказал Павлу: боишься — не ходи. Но Павел лишь улыбнулся васильковыми глазами, ответил, мол, Катя, девушка, не побоялась пойти в логово, на виду там у всех, а обо мне и речи быть не может — несколько дней посидеть тайно в Старой Калитве, подождать удобного случая… Конечно, он упрощал дело сознательно, риск был велик, но живой, действующий Колесников представлял для всей губернии гораздо большую опасность, тут ставилось на карту многое. По старым и примитивным схемам Павел вместе с Наумовичем изучил и крепко запомнил расположение улиц в слободе, надо было хорошо ориентироваться в ней, мысленно десятки раз репетировал операцию, помещая себя то в старом заброшенном сарае у дороги, то на чердаке дома напротив штаба, то в овраге за домом Колесниковых. Любой из этих вариантов был опасным, даже само появление Карандеева в Старой Калитве. И Наумович не раз и не два наказывал Павлу не рисковать попусту, оружие применить лишь в том случае, если будет возможность потом уйти, остаться в живых. Павел соглашался со Станиславом Ивановичем, говорил, что именно так и поступит, понимая в душе, что думать о себе в таких условиях, скорее всего, будет некогда — выполнить бы задание, а там уж — как бог пошлет. Оба они, и Павел, и Наумович, очень надеялись в своих расчетах на помощь Родионова, человек это был проверенный, надежный, местный житель, он и Колесникова хорошо знал — словом, участие в операции Степана значительно облегчало задачу Павла, пусть бы ему пришлось просидеть в Старой Калитве и две недели…
Лето 1943 года. В районе Курской дуги по приказу Ставки строится стратегически важный участок железной дороги. Чтобы уничтожить объект, немцы забрасывают в наш тыл группу диверсантов. Одного из них, немку по имени Эльза, бойцам СМЕРШ лейтенанта Сергея Соболя удается взять живой. Но допросы ничего не дают. Чтобы выявить агентов и предателей, задействованных в подрыве железной дороги, оперативники придумывают хитроумный план. Соболь устраивает Эльзе побег. Так появляется шанс, что она выведет смершевцев на своих сообщников.
Новейшие исследования показывают, что человек был создан сверхэволюционным путем, что не отменяет дарвиновскую теорию на линейных этапах Сверхэволюции. Путем направленной мутации из биомассы был создан первый этнос планеты, первонарод, обладающий первоязыком, – суперэтнос руссов. Позже из него выделились все этносы Земли. Жизнь на Земле развивается по основным законам Сверхэволюции. Цель человечества, суперэтноса руссов, «детей богов» – «взросление» и переход в стадию богочеловечества, становление «богами».Книга известного этноисторика и этнофилософа Юрия Петухова впервые приближает читателя к пониманию подлинной картины мира.
Лихим 90-м посвящается… Фантастический роман-эпопея в пяти томах «Звёздная месть» (1990–1995), написанный в жанре «патриотической фантастики» — грандиозное эпическое полотно (полный текст 2500 страниц, общий тираж — свыше 10 миллионов экземпляров). События разворачиваются в ХХV-ХХХ веках будущего. Вместе с апогеем развития цивилизации наступает апогей её вырождения. Могущество Земной Цивилизации неизмеримо. Степень её духовной деградации ещё выше. Сверхкрутой сюжет, нетрадиционные повороты событий, десятки измерений, сотни пространств, три Вселенные, всепланетные и всепространственные войны.
..Они обрекались на смерть лишь потому, что прикоснулись к тайным сделкам чеченских боевиков и кремлевских чиновников. Их с одинаковой злобой уничтожали и свои, и чужие. Спецназ погибал в чеченских предгорьях, а в это время Генштаб разрабатывал операцию по окончательному разгрому бандформирований. Только раньше на Кавказ прилетел секретарь Совета безопасности России генерал А.И. Лебедь — останавливать войну. И новейшая история России в августе 1996 года пошла по иному руслу...
Аннотация издательства: В первый том московского писателя Юрия Петухова вошли остросюжетные фантастические, приключенческие и историко-приключенческие произведения, написанные писателем в последние годы.Книга заинтересует любителей захватывающих повествований о невероятных приключениях на Земле и в Космосе, она рассчитана на ценителей острых и необычных ситуаций как в реальном, так и в фантастическом мирах.Звездное проклятье, Фантом, Вражина, Ловушка, Маленькая трагедия, Наемник, Круговерть, Чудовище, Душа, Немного фантазии, Робинзон-2190, Давным-давно, Рефлексор (повесть), Сон, или каждому свое.
Недавно ушедший из жизни Ю.Д. Петухов был крупнейшим писателем, историком и публицистом, которого более всего занимала тема России, ее положения в современном мире и будущего нашей страны.В своей книге Ю.Д. Петухов исследует истоки нынешнего глубокого кризиса России, показывает, как весь "цивилизованный мир" сразу после окончания Третьей мировой ("холодной войны") начал Четвертую мировую войну против российского государства. Кто был и остается пособниками Запада в этой войне, какие силы внутри нашей страны заинтересованы в ее поражении — автор отвечает на эти и многие другие вопросы.Но книга Юрия Петухова все же полна исторического оптимизма: он считает, что у России великое будущее, и на земле рано или поздно установится русский мировой порядок.
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».