Восхождение на Качкар - [27]
Наутро в 4 часа мы покинули ночлег и, идя прежней дорогой, к восьми часам миновали «первый привал». Отсюда виднелись Шода, хребет Ляйлы и Накеральские горы. У камина на этот раз упали два небольших камня. Мы пошли через кулуары, но на этот раз я взял ниже, предпочитая более короткий и интересный путь. Идя сперва над полем, мы в конце спустились на поле и перешли подгорную трещину («верхнюю»). Подымаясь от трещины по жёлобу, вскоре вступили на гряду скал, последнюю к северу из ряда гряд, спускающихся от водораздела Бубис-цкали к полю западной ветви, и пошли по южному склону. К 4-му часу была достигнута полка, несколько не доходя до конца гряды (4000 м). К юго-западу высился холм «31-го июля». От того гребня, на котором мы теперь стояли, его отделяли несколько отвесных кулуаров и разбитых карнизов. На горизонте виднелись Аджарский хребет и седловина Зекарского перевала.
Бидзишвили работал отлично. Если бы не неровный шаг, его подъём и ориентировку среди скал можно было бы назвать совершенными. Несмотря на большой груз тёплых вещей и провианта, он не обнаруживал усталости. Нельзя сказать того же про Григоришвили. Выпивки последних дней, о которых я узнал лишь после, и, кажется, простуда сделали его на этот раз совсем плохим. Плёлся он вяло, карабкался нерешительно, часто садился покурить, ничего не делал и, наконец, стал жаловаться на сердце. Поэтому когда к 4-м часам мы достигли упомянутой полки, я объявил привал и ночлег, не желая обессиливать проводника. До той ледяной перемычки, где ледник Буба соединяется с ледником Тбилиса на 1-вёрстной карте, нам оставалось пройти несколько снежных рукавов и немного скал и подняться метров на 200. Принявшись за очистку полки от льда и за варку супа и чаю, я послал проводников приготовить ступени через рукава, чтобы утром не мешкать над окрепшим льдом. Через час проводники вернулись. Небо продолжало оставаться безоблачным. Солнце зашло. Тбилисис и Чанчахис скоро погасли и только на Халаце долго держались огни. В восемь часов раздался грохот за гребнем: скатилась большая лавина оборвавшихся ледяных глыб.
Деревня Глола на фоне развалин замка царицы Тамары. Кон. XIX в. Фото Д. Ермакова
В пять часов утра 7-го августа, убедившись в отличной погоде (t +2°), продолжали путь. Пройдя готовые ступени и одолев последние скалы, мы через полтора часа достигли ледяного холма, возвышающегося в конце той перемычки двух ледников, о которой я упоми — нал (4 200 м). Этот холм нанесён на 1-вёрстную карту. До Тбилисис-цвери оставалось всего 220 метров. Поиски дороги я считал законченными. Всё ясно. Оставалось вступить на гребень водораздела и по нему достичь вершины, что не представляло особого труда: только в конце гребень был несколько крут. Тбилисис-цвери возвышалась в виде четырёх вершин, мало выступавших над общим гребнем. Две западные вершины и вершина 2071 саж. с нашим холмом образовали сектор истоков ледника Бубы, разрезанный отчётливой и высокой подгорной трещиной, а вершина 2071 саж. и восточный горб с нашим холмом образовали второй сектор истоков западной ветви Тбилисы. Отдельные клочья тумана, проплывая, цепляются за вершины. Солнце восходит между высшей вершиной и восточной. Ещё три-четыре часа работы, и мы наверху.
Но то, что произошло далее, трудно было предусмотреть. Максим Григоришвили, усевшись на камни, решительно заявил, что до вершины нам к вечеру не добраться и дальше он не пойдёт. Вано не говорит по-русски. Я спрашиваю через Максима и получаю тот же ответ: дальше идти нельзя. Без толку убеждая проводников с половины 6-го до половины 8-го, я решил вернуться: одному идти не приходилось. Поднявшись на вершину холма («холм 7-го авгус та»), я сфотографировал величественный вид Караукома и вершин Балкарии (передо мной были Бурджула, Бубис-цвери, Сах-Зайне (4513 м) и Вологати H. Raeburn’а; Сонгути-хох (4452 м) закрывала западная вершина Тбилисис, Дых-тау и Коштан-тау виднелись отчётливо) и стал спускаться.
Не желая задерживаться, я взял новое направление по северному склону последней гряды, через кулуары вышел к «верхней» подгорной трещине, через которую мы перепрыгнули, далее ко второй подгорной трещине, «нижней», мост которой мы взяли «на салазках», пересёк поле, в первом часу миновал «первый привал», в четыре часа мы были у осетин, а в десятом часу прибыли в Глолу. Я хотел, сменив проводников, идти вновь на Тбилисис-цвери. Но погода испортилась. Не располагая временем, я прождал в Глоле три новых дня и, наконец, выехал в Кутаис. По дороге шёл дождь>57.
Горячо благодарю И. М. Бидзишвили (Глола) и М. В. Гавашели (Геби) за их гостеприимство и ценную помощь на местах>58.
Карта горной группы Уилпаты из статьи И. Зданевича (слева) в Известиях Кавказского отдела Русского географического общества (Тифлис, 1917) и та же группа гор на советской карте 1940-х годов
Прилагаемая карта-эскиз является копией частей листов XXI–30 и 31 и XXII–30 и 31 1-вёрстной карты Кавказа, уменьшенных 4 × 4 ра за и снабжённых номенклатурой и числовыми отметками. Читателю, знакомому с трудами H. Raeburn’а, M. v. Dèchy, D. Freshfield’а, G. Merzbacher’а, V. Ronchetti, А. Мекка и А. Ендржеевского, нетрудно убедиться, какими материалами я пользовался, дополняя карту. Здесь я не буду останавливаться на критике текстов и разборе контроверз, отсылая к источникам. Остановлюсь на одном.
