Восхождение к любви - [14]

В своем негодовании Мэнди не замечала темноты. Ей очень хотелось увидеть Ренцо, но единственное, что она сейчас могла, – это протянуть руку и коснуться его лица.

Существовал ли когда-нибудь мyжчинa, подобный ему? Они находились на грани взаимного уничтожения, а он смеялся.

– Мне нет необходимости тебя видеть, – ответила она. – Я знаю, что ты надо мной смеешься.

– Смеюсь? Это после всего, через что я из-за тебя прошел? Мэнди…

Его тон изменился, когда ее пальцы коснулись его губ.

– Мэнди… Мэнди… Мэнди!

Последнее слово было едва различимо, так как утонуло в поцелуе. Ренцо наконец сделал то, чего она так долго ждала. Сейчас она могла быть честной с самой собой. Ей уже давно этого хотелось. Его рот оказался таким, каким она себе его представляла, – твердым, настойчивым, дразнящим, щедрым и умоляющим об ответном поцелуе.

Она с радостью вняла этой мольбе и приоткрыла губы, позволив его языку проникнуть в глубь ее рта. Ренцо оказался опытным, как она и предполагала. Только несколько дней назад она считала этот опыт скорее недостатком, нежели достоинством. Теперь же получала от него удовольствие. Они жаждали прикоснуться друг к другу, но им мешала толстая одежда. В конце концов желание оказалось сильнее боязни замерзнуть, и Мэнди начала раздеваться.

– Осторожнее. Здесь очень холодно, – пробормотал Ренцо, одновременно раздеваясь сам.

К счастью, у них были одеяла. Под своими ладонями Мэнди ощущала горячее мускулистое тело Ренцо, который изучал ее так же, как и она его.

Сначала ее движения были робкими и неуверенными, но внезапно она поняла, что все делает правильно. Она чувствовала, как его тело сотрясается от желания.

– Не останавливайся, прошу тебя, не останавливайся! – воскликнул он.

– Я и не собираюсь, – весело ответила Мэнди, вкладывая в свои ласки еще больше страсти.

Она никогда раньше так не желала мужчину. Это чувство усиливалось по мере приближения кульминации головокружительного таинства.

Ренцо испытывал то же самое. Она знала это вне всякого сомнения. Жизнь не могла закончиться, пока они не познают это наслаждение. Из искры, проскочившей между ними вначале, разгорелся целый костер, и они были готовы расплавиться в нем, слиться в единое целое.

Мэнди была на седьмом небе. Ренцо овладел ею, наполнил ее собой, возможно, преподнес ей последний в жизни подарок. Ей хотелось дать ему еще больше, но это было просто невозможно. Он был очень великодушен. Жаль, что она поняла это слишком поздно.

Затем они лежали, согревая друг друга не только теплом своих тел, но и сердец.

– С тобой все в порядке? – прошептал Ренцо. – Еще немного, и я, кажется, сойду с ума.

Мэнди крепче обняла его.

– Ты не сойдешь с ума. По крайней мере, пока я рядом. Либо мы сделаем это вместе. – Рассмеявшись, она почувствовала, что он держит ее так, словно она была всем, что у него осталось в этом мире. И это была правда. Среди этой бескрайней снежной пустыни, грозившей стать их последним пристанищем, они могли рассчитывать только друг на друга. – А пока давай сделаем что-нибудь, чтобы не замерзнуть до смерти.

Быстро одевшись, они подошли к шкафу, достали оттуда все одеяла, расстелили их на кроватки нырнули под них.

– Знаешь, – задумчиво произнесла Мэнди, – в любовных романах он соблазняет ее на атласных простынях, медленно снимая с нее белье из шелка и кружева. Затем она так же медленно раздевает его, восхищаясь его безупречным вкусом в одежде.

– Это правда, – ответил Ренцо. – Три слоя фланели и шерстяные подштанники не идут с этим ни в какое сравнение.

– Ерунда. Главное то, что под ними, – возразила Мэнди и, прижавшись к нему, тут же погрузилась в сон.

Утром они приготовили завтрак из консервов и съели его в запретной комнате, наблюдая за падающим снегом. Было пасмурно, но они не стали включать фонарик, чтобы не расходовать понапрасну заряд батареи.

– Снег гипнотизирует, не так ли? – произнесла Мэнди. – Глядя на него, хочется спать.

Она процитировала несколько строк стихотворения о снеге.

– Это ты его написала? – спросил Ренцо.

– Нет, я учила его в школе, когда мне было десять.

– Идо сих пор помнишь? Какая память! Я никак не могу привыкнуть к тому, что ты ученый.

– Потому что я не похожа на ученого? Разве тебе не говорили, что внешность бывает обманчива?

– Ты слишком красива и пластична, чтобы целыми днями напролет рыться в библиотечных архивах.

– Признаюсь, одно время я хотела стать танцовщицей. Я брала уроки, но моих способностей не хватило, чтобы сделать себе карьеру на этом поприще, поэтому я выбрала другое занятие.

– Значит, вот почему ты двигаешься как грациозная кошечка.

Мэнди улыбнулась.

– Ты сейчас так говоришь, но, когда ты впервые назвал меня кошечкой, это не было комплиментом.

– Не совсем верно. Я с самой первой минуты был очарован твоей грацией, и речь идет не только о танцах. Каждое твое движение легко и грациозно, как у кошки. Ты такая маленькая и изящная, что я боюсь, как бы ты не выскользнула из моих рук. – Он обнял ее и прижался щекой к ее макушке.

– Тогда тебе придется держать меня крепче.

– Давай пройдем в спальню. Там мне будет легче это делать.

Забравшись под одеяла, они продолжили разговаривать.