Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [188]
Из этого следовали два вывода: во-первых, что Советский Союз, обладая монополией на внешнюю торговлю, с помощью импорта и экспорта обязан был принимать всё большее участие в международном разделении труда, и, во-вторых, что потребуется много времени для достижения необходимого уровня развития производительных сил.
Отвечая на сталинский тезис о построении социализма в одной стране, Троцкий поднял эти вопросы в работе «К социализму или к капитализму?»:
«Основной экономический перевес буржуазных государств состоит в том, что капитализм пока ещё производит более дешёвые товары и притом лучшего качества, чем социализм. Другими словами, производительность труда пока ещё значительно выше в странах, живущих инерцией старой капиталистической культуры, чем в стране, которая только начинает применять социалистические методы в условиях унаследованного бескультурья. Мы знаем основной закон истории: побеждает, в конце концов, тот режим, который обеспечивает человеческому обществу более высокий уровень хозяйства. Историческая тяжба решается — не сразу, не одним ударом — сравнительным коэффициентом производительности труда»[291].
Для иллюстрации важности вопроса он привёл сравнение производства на душу населения США и Советского Союза, из чего следовало, что на тот момент производительность труда в США была в шесть раз выше, чем в Советском Союзе. Однако столь огромная разница, согласно Троцкому, не означала, что социализм идёт к поражению, поскольку социалистический способ производства располагает более важными преимуществами, которые необходимо задействовать. Кроме того, перспективы дальнейшего роста при капитализме остаются весьма неопределёнными.
В то время как в прежний период восстановления советской экономики для сравнения достижений использовались цифры и цены довоенного уровня в России, пишет Троцкий дальше, в будущем встанет необходимость использовать другие показатели:
«Нам нужно будет твёрдо знать отныне в каждый данный момент, насколько наша продукция по массе своей, по качеству и по цене отстаёт от продукции европейского или мирового рынка. [...] Нам придётся сосредоточить своё внимание на новых индексах, выражающих сравнение нашей продукции с продукцией мирового рынка как со стороны качества, так и со стороны цены»[292].
Троцкий был убеждён, что социализм, несмотря на нелёгкие начальные условия, сумеет ликвидировать значительное отставание в развитии производительных сил и производительности труда, поскольку сможет достичь более стабильного и более масштабного экономического роста, чем капитализм, благодаря преимуществам социалистического способа производства. К этим преимуществам он причислял то, что при социализме уже не существует паразитических классов, выводящих большую часть прибавочного продукта из фондов накопления, что отсутствуют непроизводительные расходы, возникающие в капиталистическом способе производства из-за конкурентной борьбы и из-за экономического параллелизма, что плановая экономика позволяет осуществлять производство более рационально, и что, наконец, нет потерь от периодических кризисов.
Благодаря этим преимуществам, считал Троцкий, можно в ближайшие годы достичь 18‑процентного роста промышленного производства. Однако такое развитие не сможет происходить автаркически, поскольку никакая страна не в силах производить весь объём оборудования, машин и аппаратов, необходимых для развития современных производительных сил.
«Мировое разделение труда не есть такое обстоятельство, которое можно скинуть со счетов. Всемерно ускорить собственное развитие мы можем только умело пользуясь ресурсами, вытекающими из условий мирового разделения труда»[293].
Однако советская внешняя торговля, возобновлённая по окончании гражданской войны, на деле ограничивалась преимущественно экспортом пшеницы и сырья вроде древесины. Импортировалось оборудование, машины и детали, необходимые для восстановления промышленности. Поскольку товарное производство зерна достигло лишь половины довоенного уровня, то экспорт зерна, и следовательно, его импорт были весьма ограничены. Только в период ускоренной индустриализации внешняя торговля заметно выросла, поскольку в то время в большом количестве импортировались заводы, целые промышленные единицы и установки. После того как промышленность в целом была оборудована, импорт был снижен и связи с мировым рынком вновь ограничились, поскольку дальнейшее экономическое развитие должно было происходить в основном автаркически.
Процесс воспроизводства в советской экономике задумывался как внутренний процесс со строгим административным планированием и управлением объёма выпуска всех значимых продуктов, и потому отделённый от мирового рынка. Следовательно, объективное исследование уровня производительности труда на основе закона стоимости в действительности было невозможно, да к нему и не стремились. Успехи и достижения экономического развития Советского Союза оценивались по внутренним критериям, в первую очередь по политическим, в связи с чем они значительно переоценивались.
К этому добавилось то, что быстрое развитие индустриальной базы произошло также за счёт изменения общего уровня жизни. Сильное превышение выпуска изделий подразделения I (производство средств производства) над подразделением II (производство предметов потребления) привело не к ощутимому оживлению внутреннего рынка, а скорее к его сокращению. И к тому же правомерное опережающее развитие подразделения I было возведено в экономическую догму, так что развитие индустрии предметов потребления заметно отставало и впоследствии.
До сих пор, через 60 с лишним лет после «закрытого доклада» Хрущёва на XX съезде КПСС, остаётся неясным, что же такое «сталинизм», поскольку марксистское исследование этого явления до появления данной книги отсутствовало. Многие даже отвергают само это понятие, считая его лишь бессодержательным ярлыком, имеющим целью опорочить социализм. Это тоже имеет место, однако всё не так просто. Данная книга — критическое, научное, опирающееся на источники и не имеющее аналогов исследование явления сталинизма, среди прочего рассматривающее предлагавшиеся в своё время альтернативы. Анализ автора не является грубым упрощённым антисталинизмом, зачастую, по его мнению, приводящим к антикоммунистическому ренегатству. Автор, известный марксистский философ из ГДР, родился в 1928 г., после Второй Мировой войны изучал философию и историю в университетах в Галле и Берлине.
Какую форму может принять радикальная политика в то время, когда заброшены революционные проекты прошлого? В свете недавних восстаний против неолиберального капиталистического строя, Сол Ньюман утверждает, сейчас наш современный политический горизонт формирует пост анархизм. В этой книге Ньюман развивает оригинальную политическую теорию антиавторитарной политики, которая начинается, а не заканчивается анархией. Опираясь на ряд неортодоксальных мыслителей, включая Штирнера и Фуко, автор не только исследует текущие условия для радикальной политической мысли и действий, но и предлагает новые формы политики в стремлении к автономной жизни. По мере того, как обнажается нигилизм и пустота политического и экономического порядка, постанархизм предлагает нам подлинный освободительный потенциал.
После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919), самый парадоксальный, бездонный и неожиданный русский мыслитель и литератор. Он широко известен как писатель, автор статей о судьбах России, о крупнейших русских философах, деятелях культуры. В настоящем сборнике представлены наиболее значительные его работы о Ф. Достоевском, К. Леонтьеве, Вл. Соловьеве, Н. Бердяеве, П. Флоренском и других русских мыслителях, их религиозно-философских, социальных и эстетических воззрениях.
Перед вами первая книга на русском языке, специально посвященная теме научно-философского осмысления терроризма смертников — одной из загадочных форм современного экстремизма. На основе аналитического обзора ключевых социологических и политологических теорий, сложившихся на Западе, и критики западной научной методологии предлагаются новые пути осмысления этого феномена (в контексте радикального ислама), в котором обнаруживаются некоторые метафизические и социокультурные причины цивилизационного порядка.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.