Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [182]

А что же насчёт субъективных условий, оказавшихся чрезвычайно важными во взаимодействии с объективными?

Прежде всего: были ли готовы Российская Коммунистическая партия и её руководство к решению выпавших на их долю сложнейших задач, примеров которым до тех пор не бывало? Ведь эти задачи послужили решающим элементом субъективного фактора.

Своим предложением перейти к новой экономической политике, тем самым поставив с помощью рыночных отношений союз между рабочим классом и сельским хозяйством на основу общих экономических интересов, Ленин определил общие принципы долговременного переходного периода от капитализма к социализму. В своих последних работах он развил несколько новых идей, которые могли бы послужить основой для разработки теории социалистического строительства в специфически российских условиях. К сожалению, Ленин уже не имел возможности подробно разработать их, так что после его смерти многие вопросы дальнейшего развития остались не прояснёнными и потому решались чаще всего прагматически, без глубокой теоретической проработки.

После смерти Ленина руководство Коммунистической партии в лице Политбюро не представляло собой крепкий коллектив, стремящийся решать насущные вопросы в рамках доверительного сотрудничества при помощи совещаний и обсуждений. Между отдельными группировками и лидерами царили соперничество и жёсткая борьба за доминирование в этом органе власти. За счёт своих выдающихся способностей и своего авторитета Ленину удавалось увязывать воедино различные способности членов Политбюро, сдерживая их личные конфликты и амбиции. Его смерть сильно изменила положение: возникли группировки и резкие споры.

С исторической точки зрения болезнь и смерть Ленина были случайными событиями, но вместе с тем они оказали большое влияние на дальнейшее развитие истории Советского Союза и всего мира.

Эта историческая случайность породила возможность возникновения сталинизма. Если бы Ленин ещё какое-то время в должной мере принимал участие в судьбе Советского Союза, то Сталин определённо не остался бы генеральным секретарём ВКП(б), а стал бы второстепенным чиновником.

Отсутствие Ленина и постепенный захват власти Сталиным совершенно определённым образом изменили положение дел, а вместе с ним и роль субъективного фактора. Прежде всего ухудшилось теоретическое и практическое качество высшего руководящего органа. Под руководством Сталина Политбюро редко когда оказывалось на высоте задачи. В том числе из-за борьбы за власть и из-за споров, с нею связанных, был принят ряд ошибочных решений принципиального характера, которых можно было бы избежать, однако теперь они вылились в долговременные последствия.

За исключением Троцкого из Политбюро последовало удаление двух ближайших сотрудников Ленина — Каменева и Зиновьева. Таким образом, в сталинском руководстве теоретиком марксизма с широким кругозором остался лишь Бухарин, первое время признаваемый главным партийным теоретиком.

Ленин, безусловно уважавший Бухарина, критиковал его за отсутствие диалектического мышления, и, несомненно, этот недостаток приводил к нежелательным последствиям. Линия реализации нэпа, в главных чертах разработанная Бухариным, завела страну в тупик. Когда Сталин сделал внезапный резкий поворот к насильственной и спешной коллективизации сельского хозяйства и к ускоренной индустриализации (поскольку прежний курс привёл к глубокому кризису), Бухарин тоже был исключён из Политбюро, поскольку возражал против этой авантюрной политики.

С тех пор в Политбюро ВКП(б)-КПСС ни при Сталине, ни при последующих руководителях до Горбачёва включительно никогда не было марксистского теоретика высокого уровня. Уже не терпели самостоятельных мыслителей, способных применять марксистскую теорию как критический инструмент для объективного анализа советского общества, исследовать верность и эффективность решений и политических действий, выдвигать обоснованные предложения по их исправлению и предвидеть будущие тенденции. Тем временем Сталин в качестве «Ленина сегодня» присвоил себе исключительное право трактовать и развивать марксистскую теорию.

В форме «марксизма-ленинизма» он постепенно превратил марксизм в стране в сборище догм, лозунгов и формулировок, лишённое своего революционного критического духа. И в этой окостеневшей форме марксизм оказался не пригоден служить научным инструментом самоанализа и самокоррекции социалистического общества.

Теоретическое мышление было загнано в насильно навязанный схематизм этого собрания догм и предназначалось главным образом для обслуживания политики путём интерпретации и оправдания неопровержимых решений и заявлений мудрого сталинского руководства, вооружённого монополией на власть и истину, и для восхваления его успехов. Якобы не было ни ошибок, ни искажений, поскольку линия партии всегда оставалась верной, а промахи были результатом плохой идеологической работы подчинённых органов и партработников. Из этого принципа развились приукрашивание, сокрытие недостатков, зажим критики и высокомерие, а наряду со всем этим — настроение слепой веры в вышестоящее начальство.