Восход - [93]

После смерти Маркоса все изменилось. Даже мальчики не шалили первое время. Им не хватало фокусов, которые им показывал дядя Маркос, его шуток и смеха. Никто больше не веселился за столом и не слушал музыку. Проигрыватель пылился в углу бального зала.

Ирини продолжала готовить. Даже на следующий день после похорон сына она занялась приготовлением сладких лукумадес и дактилы[37]. Когда ее пальцы месили тесто или вырезали печенье, это отвлекало ее от мыслей о смерти Маркоса.

Василис переживал горе молча. Он проводил бульшую часть времени на крыше – ухаживал за травами и помидорами в цветочных горшках и дежурил. Часами он смотрел на море и курил одну сигарету за другой, не забывая, впрочем, об осторожности. Халит составлял ему компанию. Выпивка на крыше тоже имелась.

Хусейн сторонился людей и потерял аппетит. Часто мать приносила ему поесть в комнату.

– Кирия Георгиу беспокоится о тебе, – заметила она однажды, погладив сына по щеке.

Хусейн лежал на кровати, и по его лицу катились слезы.

– Бедный мой мальчик, – вздохнула Эмин. – Ты сделал то, что вынужден был сделать.

Лишь время смягчит его чувство вины за горе, которое он причинил доброй женщине, даже в тот день приготовившей его любимое блюдо, чтобы он хоть немного поел…

Вскоре Хусейн понял: обе семьи ждут от него помощи и поддержки, в том числе и моральной. Теперь, когда старшие сыновья покинули их, он должен проявить силу духа и стать всем опорой.

В тот день, притащив тело Маркоса в отель, Хусейн спрятал все найденное у того в карманах в своей комнате. С тех пор связка ключей и бархатный мешочек так и лежали в ящике. Как-то вечером, когда в фойе никого не было, Хусейн решил испробовать ключи. Один из них подошел к двери, ведущей вниз, в ночной клуб, из холла.

Хусейн бесшумно спустился по лестнице и направился к хранилищу. Открыл внешнюю дверь, потом внутреннюю. Другие ключи подошли к сейфам. Поворачивая ключи, он слышал, как щелкают замки. Однако двери не открывались.

Хусейн догадался, что необходимо знать комбинацию кода. Этот секрет Маркос унес с собой в могилу.

Вернувшись в свою комнату, Хусейн положил ключи назад в ящик. Зеленый бархатный мешочек валялся в углу. Он достал его и заглянул – внутри что-то блеснуло. Хусейн перевернул мешочек, и оттуда на ладонь высыпалась нить блестящих голубых камней. Они были прозрачные, лазурного цвета, как море за окном, и сверкали даже в полутьме. Все камни были одного размера, кроме застежки – там камень был больше остальных, – и оправлены в золото.

Хусейн убрал ожерелье в ящик, но ему было совестно, что такая вещь оказалась у него в руках. Она не принадлежала ему так же, как не принадлежала Маркосу.

Отдать ее Георгиу? Или настоящему владельцу? Пусть пока лежит вместе с ключами. Ключи без кода бесполезны, но драгоценные камни должны стоить немало.

Глава 31

Наступил июль. Дни стали жаркими, а ночи короткими.

С наблюдательного пункта на крыше Василис и Халит заметили, что патрулирование улиц усилилось. Хусейн тоже это отметил и решил, что это связано с пропавшим солдатом.

Всем было тяжело оставаться в отеле в такую жару. Даже Паникос, который стеснялся купаться из-за своего большого живота, мечтал поплескаться вместе с детьми в волнах. Хусейна звук прибоя манил, словно песни сирен. Как-то ночью он выскользнул через пожарную дверь и осторожно ступил на песок. Зная, что нельзя шуметь, беззвучно нырнул в воду. Хусейн впервые плавал в море один – и вся бескрайняя морская гладь принадлежала всем и никому. Вода вокруг была черной, только изредка в ней что-то светилось. Он держался под водой, только руки и ноги скользили по поверхности.

Хусейн заплыл далеко, лег на спину и стал смотреть на звезды. Ощущение свободы опьяняло.

Халит и Василис наблюдали только за улицей, но даже если бы смотрели в противоположную сторону, то не заметили бы человека в море.

Он поплыл обратно к берегу. Перед ним выстроился ряд бетонных зданий. На краю пляжа огромные краны охраняли строительную площадку Савваса Папакосты. Хусейн вспомнил о могиле, и вода вдруг показалась холодной. Он задрожал.

Перевел взгляд на «Восход» и его темные окна. Отель выглядел таким же мрачным и необитаемым, как и его соседи. Никто бы не догадался, что там живут десять человек. Вдруг Хусейн увидел фары джипа. Автомобиль двигался на север по улице Гиппократа. Почти одновременно ему навстречу выехал другой джип. Хусейн потерял их из виду, из чего заключил, что они остановились перед отелем.

Интересно, видят ли их отец с Василисом с крыши? Хусейн быстро доплыл до берега, выбрался на пляж и побежал к отелю. С него еще капала вода, когда он проскользнул через пожарную дверь. Наспех вытерся полотенцем, которое припрятал за стойкой администратора, стремглав преодолел пятнадцать пролетов и выскочил на крышу.

Затаив дыхание, мужчины наблюдали за происходящим на дороге за парковкой. Хусейн шепотом поздоровался, но они не обернулись, поглощенные тем, что разворачивалось у них перед глазами. Чугунная решетка на воротах была надежной, но до них доносились крики солдат – от них никакая ограда защитить не могла.

– Слышишь, что они говорят? – спросил Василис.