Восход - [83]

Маркос старался оставаться незамеченным, но мысль о том, что женщина могла и в самом деле быть Афродити, заставила его выйти из укрытия.

Солдаты волокли женщину, крепко ухватив ее с двух сторон под руки. Ее голова безвольно свешивалась на грудь, ноги подгибались. Солдаты шли в ногу в направлении гостевого дома и не заметили мужчину, который за ними наблюдал.

Афродити была в полуобморочном состоянии, но заставила себя разлепить распухшие от побоев глаза. Неужели Бог наконец сжалился над ней и отправил ее в рай, воспетый художниками и поэтами? Ее муки прекратились… Светит луна… Пришел Маркос. Вот он проводит рукой по волосам, знакомым жестом пропуская шелковистые пряди между пальцами… Да, это точно Маркос. Она хотела позвать его, но разбитые губы не повиновались.

Любопытство Маркоса было удовлетворено, и он снова спрятался.

Хусейн так торопился, что зацепился за что-то и чуть не упал. Нагнувшись, чтобы высвободить ногу, обнаружил, что та запуталась в ремешке от сумки. Он захватил находку с собой и быстро поднялся на крышу, чтобы поговорить с отцом и Василисом Георгиу.

– Они ушли, – сообщил он.

– Интересно, кто она… Ты ее видел? – спросил Василис.

– Видел, но мельком, – ответил Хусейн. – Даже не знаю, жива ли она.

– Бедняжка, – пробормотал Халит. – Подонки… Беззащитную женщину…

– Только не говори ничего матери, Марии и Ирини! – с жаром воскликнул Василис. – Ни в коем случае!

– Разумеется, кириос Георгиу.

– А то они умрут от страха, – прибавил Халит.

– Что это у тебя в руках? – поинтересовался Василис.

– Подобрал в переулке. Думаю, это сумочка той женщины.

– Есть что-нибудь внутри? – спросил Халит. – Что могло бы помочь установить ее личность?

Хусейн расстегнул молнию и высыпал содержимое. Кошелек, ключ и бархатный мешочек. В кошельке несколько банкнот и полдюжины монет. Он тряхнул мешочек, и что-то высыпалось ему на ладонь. Все трое склонились, чтобы рассмотреть, что это.

– Когда-нибудь видели такую крошечную жемчужину? – удивился Халит.

Хусейн бережно положил жемчужину назад. Содержимое сумочки ничего не сказало им о ее хозяйке.

– Я пойду спать, – сказал он.

Он отвернулся, чтобы отец и Василис не заметили навернувшихся на его глаза слез.

«Кто бы ни была эта несчастная, я не смог ей помочь», – подумал он.

Хусейн сердился на себя, но еще больше он был зол на Маркоса Георгиу.

– Аллах белам версин, – прошептал он. – Покарай тебя Господь, Маркос Георгиу! Ты ведь все видел.

Хусейн забылся сном, наполненным кошмарами и криками. Сумочка Афродити лежала у него на тумбочке.

Наутро он сразу отправился на кухню, откуда, как обычно, доносился аромат свежего хлеба. Мехмет, Василакис и Маркос сражались на мечах, в качестве которых выступали деревянные ложки с длинными ручками.

Хусейн сел напротив Маркоса и уставился на него. Хлеб с джемом не лез ему в горло, а крепкий темный кофе упал камнем в желудок.

Когда бы и где бы ни появлялся Маркос, он становился душой компании и центром всеобщего притяжения. Не только потому, что он неизменно пребывал в хорошем настроении, но и потому, что находил для каждого приятное слово. «Он надевает маску обаятельности, как другие мужчины – брюки и рубашку», – с горечью подумал Хусейн. Он понял, что Маркос Георгиу – превосходный актер и всегда тщательно планирует свои действия.

Сегодня в качестве объектов своего внимания он выбрал детей. Даже играя с Мехметом, он добивался расположения Эмин, и, возможно, Халита тоже. И получал свое. Хусейн видел, как они на него смотрят.

И это был человек, который прошлой ночью наблюдал, как насилуют женщину, и ничего не сделал, чтобы ее спасти.

Глава 27

Солдаты отволокли Афродити к гостевому дому и забросили в джип. Те двое, что были помоложе, снова появились и отвезли ее к ограде из колючей проволоки. Боль волной накатила на нее, и только благодаря ей она поняла, что жива. Спасительные видения исчезли. Джип трясло на разбитой дороге, и каждый ухаб или камень, попавший под колеса, отзывался в ее теле жгучими муками.

На обратном пути Афродити овладела полная апатия. Она не испытывала ни страха, ни тревоги, ни волнения. Ей было безразлично, откуда она едет и куда, жива она или мертва. Она даже была не способна впасть в отчаяние. Возможно, теперь это был единственный способ остаться в живых. Ничего не чувствовать. Совершенно ничего.

До этого Афродити часто думала о ребенке, но теперь не могла думать даже о нем. Возможно, так выглядит медленное умирание.

На обратном пути Афродити сопровождали те же люди, что и раньше. Грубоватый грек непрерывно курил, но все же заметил ее ужасное состояние. Он сунул молчаливой пассажирке свою бутылку с водой. Для Афродити это было проявлением неземной доброты. Она сделала несколько глотков.

– Нашли, что искали? – поинтересовался он.

Афродити не ответила – ее охватил стыд. Она чувствовала, что глаза и губы распухли, а плащ весь в грязи, но, возможно, он не заметил этого в темноте. Внезапно она поняла, что потеряла туфли и сумку.

Добраться домой от лавки ростовщика босиком было немыслимо, и она попросила водителя подвезти ее поближе к дому. Тот не возражал – ему было по пути.