Вошь на гребешке - [221]

Продолжая мысленно разбирать парадоксы плоскости, Петр миновал чисто убранный парк, подозвал вууда к самой грани яви, выключая все системы слежения, сколько их есть поблизости. Зоны прогиба плоскости Петр наметил еще полгода назад. Карту забрал друг Василий и обещал 'пробить'. И вот — очередной раз это малопонятное действие вывело на нужный адрес.

Петр дождался, пока охрана закончит бегать в поисках причин отказа техники, бережно придушил двоих сторожей внешнего периметра, устроил отдыхать в сторонке. Направился к парадной двери. Как всегда, в холле ждали. Люди были приличного для плоскости уровня. То есть готовые уложить любого врага: ни эмоций, ни промедления.

Руннар улыбнулся охране. Он обожал ночные вылазки и особенно ценил этот миг: он, вууд, в перекрестье прицелов. В центре внимания.

— Играй, — разрешил Петр, строго добавил: — Но без этой... цыганщины.

Что именно друг Василий именовал 'цыганщиной', анг не понял, но определение счел удобным. Вууд проникновенно взвыл, у хладнокровных профессионалов дыбом встали даже волоски в носу. В главном зале молча вспотело тайное общество избранных. Анг метнулся тенью, неразличимый людям. Поймал в ладонь затылок очередного хозяина или подделки, очень похожей на такового — и подправил положение головы. На обратном пути поддел тело еще живой жертвы незавершенного ритуала и выволок в пустой холл. Следы забав вууда и паники его игрушек устилали пол крошевом стекла, обрывками ткани. Осмотревшись, Петр направился в гардеробную, наугад выбрал длинную шубу и накинул на голые плечи женщины. Она понемногу приходила в себя, норовила снять с глаз повязку и всхлипывала от запоздалого страха. Безропотно позволила сунуть свои ноги в первые попавшиеся сапоги — мужские, огромные для неё. На ощупь приняла купюру.

— На дорогу. Повязку не снимай пока что.

Подтолкнув женщину к выходу, Петр покинул здание следом за ней. Огляделся еще раз, обогнул здание по узкой вычищенной дорожке и попал, как и полагалось по плану, на гостевой паркинг. Некоторые водители остались за рулем, окаменев от улыбки вууда. Одного из таких Петр вытряхнул с сиденья, предварительно изъяв брелок доступа. Усадил женщину на место пассажира. Получасом позже бросил машину в переулке близ площади Трех вокзалов.

— Благодать, под утро пробок нет, — сообщил он свое мнение.

Женщина стучала зубами, всхлипывала. За время поездки она пришла в себя настолько, чтобы вспомнить события ночи и осознать всю случайность выживания.

— Уедешь как можно дальше, — посоветовал Петр, вытаскивая женщину из теплого салона на улицу. — Поняла? Не вой. Хватило дури сунуться в логово к рабам исподья, так сама и выбирайся. Тоже мне... овечка.

Метро не работало. Бежать по темному городу было по-своему интересно. В стеклах витрин иногда отражался, проявляясь в плоскости, глаз вууда или мгновенный проблеск его чешуи. Руннар любил прогулки по столице. Принюхивался к людским снам, отставал, шало топтался на месте. Вдыхал, зараза такая, кошмары. Особенно он ценил страх разорения и ревность. Впрочем, о вкусах не спорят.

'Уазик' в старом кузове подмигнул хозяину, пару раз чихнул и бодро отозвался на поворот ключа характерным, дизельным звуком.

— Католическое Рождество вчера отметили те, кому положено, — сообщил самому себе Петр, выруливая с пустого паркинга перед торговым центром. — Это значит, быть мне изруганным и виноватым, а еще опоздавшим.

Петр с подозрением изучил 'головное устройство' — подарок Влада. Шепетильность к мелочам в друге чуть раздражала, но у каждого — эту мудрость изрек неиссякаемый на афоризмы Паша — свои тараканы. Влад умел делать толковые подарки, но изрядно засушивал праздник, вычурно объясняя продуманность своего выбора. На сей раз Влад сделал подарок до Нового года, потому что в установочном центре не работали в первые дни праздников.

Петр припомнил инструкцию и ткнул в нужную кнопку.

'Что такое осень', — начал знакомый голос.

Анг кивнул, сочтя подарок действительно удачным. Вроде бы Влад обещал закачать внутрь все песни, какие, по его мнению, могли нравиться другу. Эта была именно такая. В ней чудился привет из дома, где пространство совсем иное, сложное и изменчивое.

— Поэтическое, — буркнул Петр.

Включил мобильный и изучил вереницу сообщений. Его искали все, кому следовало, сверх того имелось несколько незнакомых номеров. Тоже — ожидаемо. Вот и смс от Влада: он заранее указал время своего прибытия. По всему выходит, приятель уже на месте и готов прочесть опоздавшему хозяину праздника лекцию о пользе планирования в жизни современного человека. Еще сообщение. Носорог минут двадцать назад отослал характерное 'у-уу': значит, добрался и гудит, а заодно созерцает борщ и его изготовительницу.

Петр тяжело вздохнул, поморщился, вжал педаль в пол и нехотя извлек еще один подарок, на сей раз от Василия, выложил под стекло — 'без права проверки'...

Почему в этом мире кусок пластика дает больше прав, чем суть человека, он понимал: ну, не видят здешние суть, даже косвенно не чуют. 'Уазик' басовито заревел и принялся косолапо пританцовывать, слушаясь руля нетвердо, с изрядной долей упрямства. Зато на этой скорости до места — часа два, пожалуй. То есть по дороге час и еще час — по местности. Петр попытался прикинуть, что ему скажет баба Люся, если в четыре утра попутно завезти ей корвалол, нитроглицерин и прочее по списку. Как бы не приняла сразу первую таблетку... Хотя она человек стойкий, как тут говорят — старой закалки. Опять же, ближайшая соседка: от пустой деревни, где в прошлую зиму Петр выкупил за копейки дом, до избенки бабушки десять километров по прямой, как анги бегают. Или все двадцать — на машине. А то и тридцать, если вместо 'уазика' взять переднеприводный паркетник. 'Вообще никогда', если сунуться в раскисшие колеи на семейном седане.