Восемнадцатый лев. Тайна затонувшей субмарины - [31]
Сорен передвинул патефон на середину стола, поставил пластинку и, придерживая музыкальную машину одной рукой, чтобы та не свалилась от усилившейся качки, завел ее. Раздался треск, игла беспомощно скользила по черной поверхности, не в силах нащупать поврежденные временем и балтийской водой бороздки. И вдруг прорвался хрипловатый голос. Это был Утесов и его джаз:
В парке Чаир
Распускаются розы
В парке Чаир
Расцветает миндаль.
Снятся твои золотистые косы,
Снится веселая звонкая даль.
Игла не смогла довести песню до конца, звукосниматель соскочил с пластинки и со щелчком поднялся. Вторая попытка оживить «гостью из прошлого» закончилась с тем же результатом. Тот же надтреснутый задушевный голос негромко исполнил один куплет и замолчал.
Лена всхлипнула.
– Лучше бы это была речь Сталина, – жалко улыбнулась она, махнув на патефон.
«Орион» подошел к своему месту стоянки на Стадскайен около пяти утра. Солнце только взошло, над заливом еще стоял туман, который прорезали острые шпили церквей Старого города. У причала бывший буксир ждали. Возле припаркованного патрульного «Вольво» прогуливались двое полицейских.
– Вот так встреча, – пробормотал Сорен Морель. Из-за тумана он вел своей корабль самым малым ходом и сумел увидеть неожиданных гостей всего метров за сто от берега. Однако сориентировался он быстро.
– Сара, копы, – отрывисто бросил он жене. – Пластинку и газетную вырезку – в тайник. Напоминание для остального экипажа. О подлодке вам ничего неизвестно, мы искали возле Эланда «Юпитер», да простит меня мой невинно оболганный любимец.
«Орион» пришвартовался, на борт поднялись полицейские. Держались они доброжелательно и корректно.
– Простите за вторжение, рутинный контроль. Проверяем все малые суда на наличие незаконных пассажиров. Наверное, читали, много нелегалов-беженцев в последнее время прибывает на территорию Швеции морем, – сообщил старший наряда, дылда лет тридцати, губа которого оттопыривалась от комка жевательного табака.
Очкарик-подчиненный изображал из себя орнитолога-любителя, глядел мимо пассажиров на пикирующих к воде чаек.
Осмотр продолжался не более получаса. Полицейские проверили документы команды «Ориона», осведомились о цели приезда в страну Юры, затем осмотрели все помещения, мимоходом поинтересовавшись содержимым шкафчиков в каютах и на камбузе.
– Даже если бы мы перевозили пигмеев, ни один из них не смог бы залезть на эту посудную полку, – не удержалась Сара и, схватив чашку, к которой прикоснулся старший, демонстративно протерла ее полотенцем.
– Все в порядке, еще раз извините за беспокойство, – попрощался, закончив обыск, любитель снюса, и наряд укатил в своем бело-синем «Вольво» с надписью Polis.
Взбудораженный встречей с полицией экипаж собрался в кают-компании. Сорен приложил палец к губам, призывая отложить обсуждение до тех пор, пока они не покинут «Орион». Уже на причале капитан сообщил:
– Готов поспорить на бутылку коньяка, что эта парочка из СЭПО. Ни за что не поверю, что они искали беженцев. Впрочем, это мы сейчас легко установим.
Сорен набрал какой-то номер по телефону и бодро произнес в микрофон:
– Турбьорн, привет. Как улов? Всего сорок кило? Согласен, эти круизники всю салаку вокруг Стокгольма распугали. Послушай, ты ведь, как всегда, в пять утра с моря пришел? К тебе на борт полицейские заглядывали? А вообще в этом месяце? Понятно. Да у них тут облава какая-то, беженцев ищут. На всякий случай предупреждаю. Ну все, пока.
– Турбьорн – последний профессиональный рыбак в Стокгольме, – пояснил Сорен, сунув мобильник в карман своих гавайских шорт. – Официально ловит салаку, а настоящие деньги делает на беженцах. Уж если к нему не приходили – значит, никакой облавы нет. Я прав. По нашу душу являлись мои секретные соотечественники.
– Круто. Начинаю чувствовать свою значимость, – пробормотал Степка.
7
Уже неделю Юра и Степка с Мадонной кантовались у Лены. Надежды дрессировщика пресмыкающегося на то, что хозяйка «комнаты Барби» одумается к моменту возвращения «Ориона» в Стокгольм, не оправдались. Впрочем, Степку разрыв с подругой ничуть не огорчил, хотя и обогатил новыми знаниями о ней:
– Знаешь, я ее даже слегка уважать начал. Впервые проявила последовательность. Она меня как-то с собой в обувной магазин затащила. Померила одну пару туфель, говорит: «Ужасно». Потом другую: «Вот, совсем другое дело, как мне идут!» А в кассу понесла первую. «Я, – говорит, – передумала».
Лена оказалась девушкой практичной и, обзаведясь молодыми крепкими постояльцами, пристроила их к делу. Юра и Степка перекопали участок перед виллой, поросший мелким кустарником и травой чуть ли не в рост человека. Дочка Стремстада собралась поднять продажную стоимость виллы, облагородив территорию вокруг нее аккуратным газоном. «Дело о двух подлодках», которое началось так многообещающе, зашло в тупик. Сорену Морелю через знакомого в Береговой охране удалось выяснить лишь то, о чем можно было и самим догадаться: в районе гибели субмарины две недели назад проводил учение спасательный корабль ВМС Швеции «Беллос», оснащенный оборудованием для подводных работ.
Все беды, казалось, обрушились на Русь в Смутное время. Ослабление царской власти, трехлетний неурожай и великий голод, обнищание народа, разруха везде и во всем, интриги бояр, сменявшие один другого самозванцы, поляки и шведы, алчущие решить в свою пользу многовековые споры и под шумок прихватить то, что никогда предметом спора не было. До сих пор в событиях Смуты немало белых пятен. Одно из них связано с хитроумными комбинациями, которые должны были, по задумке их авторов, привести на русский престол шведского принца Карла Филиппа.
Алексей Смирнов написал необычную историю Швеции. История кораблей, затонувших в Балтийском море со времен викингов до второй мировой войны, переплетается с важными событиями из прошлого Швеции. Он «показывает историю Швеции и всего Балтийского региона в новой и неожиданной перспективе. Он смотрит на вещи с зоркостью стороннего наблюдателя, умеющего разглядеть новое в старом, и в то же время разделяет часть нашего опыта, происходя из страны, соседствующей с нами на Балтике. В этой книге он также приводит много хороших аргументов в пользу того, что мы, живущие на берегах Балтики, должны лучше беречь ту часть нашего общего прошлого, что лежит на дне моря.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.