Восемнадцатый лев. Тайна затонувшей субмарины - [18]

В руках у него была ксерокопия страницы «Краснофлотской газеты». Конечно, жалкий результат архивных поисков, но все же достаточный предлог, чтобы встретиться со Стремстадом и попытаться выудить у него то, что он знал о двух странных подлодках.

4

Юра не любил аэропортов и самолетов, превращавших любое путешествие в простое перемещение из пункта А в пункт Б. Вот и на этот раз он предпочел добираться из Питера в Хельсинки ночным автобусом с тетками-челноками, скупавшими в Финляндии копеечный товар: стиральные порошки, моющие средства, кофе, швабры и гладильные доски. Все это имелось и в Питере, но товар из Финляндии считался более качественным.

– Нашим «Фэйри» только полы мыть, а финский, девочки, такого качества, что у меня собака нализалась, и ничего, не сдохла, только обделалась! – транслировала на весь автобус кустодиевская купчиха, плюхнувшаяся на сиденье рядом с Юрой. Пахло от нее как от хозяйственного магазина, в который врезался фургон с дезодорантом.

В час ночи, после пересечения границы, все «девочки», точно у них одновременно сработали биологические часы, развернули свои сухие пайки и пустили по рядам пластиковые стаканчики с водкой. Затем дружно захрапели, как в казарме. Лишь одна не спала, ползая по проходу и переворачивая сумки в поисках куда-то завалившейся монетки. «Еврик, еврик!» – нежно приговаривала она, точно звала заблудившегося щенка. Под эту колыбельную он и задремал.

В Хельсинки Юра пересел на красный паром компании «Викинг Лайн», прибывший в 10 утра в самый центр Стокгольма, на Слюссен. Сколько раз он приезжал в шведскую столицу, и всегда она поражала его детской отмытой миниатюрностью и наивностью, контрастировавшей с суровым и высокомерным обликом вечного соперника, Санкт-Петербурга. Там – величественное Адмиралтейство с золоченым шпилем, протыкающим низкое серое небо. Здесь – тоже Адмиралтейство, но только в виде маленькой башенки красного кирпича, на островке Кастельхольмен. Там – угрюмый серый крейсер «Аврора», выстрел которого по Зимнему эхом прокатился по всему миру. Здесь – старинные прогулочные пароходики веселых раскрасок, развозящие туристов по ближайшим островам, да кудрявые облачка-эскимо, насаженные на палочки соборных верхушек. Трудно было поверить, что этот город в течение столетий бросал вызов России, как не укладывалось в сознании и то, что сегодняшние жители Стокгольма, раскатывающие на велосипедах, не были персонажами сказок Астрид Лингрен, лишь сговорившимися ради веселья поиграть во взрослую жизнь. Церкви Старого города и мощная скальная стена Слюссена, нависавшая над бухтой, не делали облик Стокгольма более суровым. Юре эти декорации напоминали рыцарские доспехи, в которых из прорези шлема выглядывает улыбающаяся детская мордочка.

«Стокгольм – это Петербург-лайт», – так обрисовал свое впечатление от шведской столицы один из Юриных приятелей, художник, приезжавший сюда каждое лето из Таллина на заработки. Национальный характер он познал, экспериментируя с наиболее продажными мотивами полотен. В конце концов на поток были поставлены яхта, море и избушка красного цвета на острове, отражающие стремление аборигенов отгородиться от всех и вся.

Синий городской автобус, пыхнув уксусом несгоревшего этилового спирта, подкатил к остановке и присел на гидравлике, словно сделав книксен при запуске в салон пассажиров. Путь Юры лежал в северный пригород Стокгольма, в Тэбю, где в собственной вилле доживал свой век «враг нации» со своей новой подругой Перниллой, вообразившей себя девушкой Джеймса Бонда. Перед отъездом в Швецию Юра звонил Стигу, но его мобильник не отвечал, электронная почта также булькнула в никуда. Впрочем, шпион еще раньше предупреждал, что может на недельку залечь в больницу, летом подойдет очередь на операцию по протезированию тазобедренного сустава, но Юре не о чем беспокоиться: пусть приезжает прямо к нему домой и живет сколько надо, Пернилла будет только рада гостю «из страны приключений». Автобус сменился подземкой, затем наступила очередь узкоколейки «Рослагсбана». В Стокгольме Юра предпочитал приобщаться к городской жизни с помощью путешествий в общественном транспорте и каждый раз не мог отделаться от ощущения, что попал внутрь отлаженного механизма швейцарских часов, где тебя, песчинку, с точностью до секунды передают друг другу тщательно пригнанные рычажки и колесики. Рекламные планшеты в автобусе предлагали новые «интеллигентные» таблетки от головной боли, а также зазывали выпускников гимназий поступать в Высшую школу Средней Швеции: в награду отважным, решившим променять столицу на глубинку, обещали ноутбук и маунтинбайк. Плакаты, развешанные в метро, сообщали об открытии в сентябре нового Музея западноевропейского искусства Будмана, где будут представлены шедевры живописи из его частной коллекции. Фамилия показалась Юре знакомой. Будман, Будман… Наконец вспомнил. Да ведь это же «банкир Ленина», устроивший в 20-е годы большевикам сделку по продаже шведских локомотивов! Об этой истории был еще снят фильм с Вячеславом Тихоновым в главной роли. Правда, там умалчивалось, что расплата шла реквизированными у аристократов и изъятыми из музеев произведениями искусства, объявленными народным достоянием. «Значит, скоро в Стокгольме появится своеобразный филиал Эрмитажа», – сделал для себя вывод Юра.