Восемнадцатый лев. Тайна затонувшей субмарины - [17]

– Я этой «эской» еще в 85-м году заинтересовался, когда перешивали подшивку «Красного Балтийского флота» за 41-45 годы. Мне самому воевать не пришлось, пацан был еще, но опалило, как говорится. Мины на Балтике после войны тралили, тонули, ребят хоронили. Меня самого контузило. В общем, все перечитал, почти как про свое время. И вот что нашел. Взгляни. Ничего не удивляет?

Это была копия первой страницы номера многотиражки за 30 июля 1942 года. Под названием – эпиграф: «Смерть немецким оккупантам». Ниже значилось: «Ежедневная краснофлотская газета Краснознаменного Балтийского флота».

Передовица почти во всю страницу рассказывала о катерниках: «В шторм и под огнем врага краснофлотцы и командиры н-ского соединения катеров бесстрашно и стойко решают поставленные перед ними задачи. На днях катера товарища Бывальцева высадили десант на одном из островов Финского залива…»

Не то. Ниже наивное стихотворение флотского поэта: «И в море, и в гавани узкой, где только ни встретится враг, пускает торпедою русской ко дну его русский моряк…»

Стихотворение было проиллюстрировано не совсем удачно, видно, чтобы просто заткнуть образовавшуюся дыру, плохой фотографией двух стоявших у стенки подлодок, прижатых одна к другой. На рубке ближней к стенке виднелись обозначения С-28. Ее напарница, тоже по виду «эска», неотличимая от первой, несла литеры С-27.

На фронтальных частях рубок обеих лодок имелись еще значки, сделанные, по-видимому, белой краской. На С-28 это была цифра 3, вписанная в звезду, а на ее «напарнице» – пятерка в звезде.

– Ну, что скажешь? – услышал Юра нетерпеливый голос Седых.

– А что я могу сказать? Только то, что есть теперь подтверждение, С-28 действительно воевала с номером на рубке, но только исключение было сделано не для одной лодки, а для двух. Вы читали, конечно, заметку из Швеции?

– Здесь она у меня, эта заметка. В кондуите. Нормальная журналистка, не пошла по верхам, получила объяснение в штабе ВМФ. Только не это главное. Я ведь тоже фотографией заинтересовался, потому что твердо знал о приказе удалить все обозначения. А тут почему-то вывесили. Я прочесал все, что у нас имелось по этой лодке, с ветеранами говорил. В документах ничего не нашел, но один бывший моторист из той же бригады, он сейчас уже умер, вспомнил, что «эски» вроде действительно готовили к переходу на Северный флот, поэтому, мол, и прифрантили. Подарок североморцам от сражающейся Балтики. Пропаганде тогда много внимания уделяли, вот и хотели всему миру показать, что Геббельс брешет, будто весь Балтфлот заперт в Финском заливе. Вроде была даже задумка фотокора в поход отправить, чтобы он снял всплывшие С-27 и С-28 на фоне замка Гамлета в Хельсингере. Потом от идеи отказались как невыполнимой, но обозначения так и оставили. Но вот какая штука. Ты ведь в Дзержинке немного поучился, знаешь, что такое звездочка и цифра?

– Конечно, число одержанных побед, – отозвался заинтригованный Юра.

– Вот именно! – торжествующе провозгласил отставной каперанг. – Здесь-то и заключается казус. С-28 потопила пять кораблей противника, а три – двадцать седьмая «эска».

Либо с номерами сделали рокировку, либо лодки заставили «обменяться» победами.

В комнате повисло молчание.

«Снег белый», – непроизвольно выдохнул спустя мгновение Юра. Эту фразу он придумал и использовал в детстве, чтобы поставить на место перевернувшийся мир. Она напоминала о том, что рядом существует нечто неизменное и надежное. Так было, когда мама сообщала ему, что у него будет «новый папа», или когда он метался в жару и, казалось, летел вместе с вращающейся комнатой в бесконечную пропасть.

– Я, конечно, этого дела так не оставил, – продолжил Седых, насладившись произведенным эффектом, – съездил в архив ВМФ в Гатчине и запросил материалы по С-28 и С-27. Но сел на мель прямо на крейсерской скорости. Ничего у них нет. Все передано в 90-м году, когда страна зашаталась, в спецархив КГБ в Москве. Я поинтересовался, навскидку, что еще в столицу уехало. В 85-м я закрытую диссертацию писал по морским диверсионным операциям Великой Отечественной. Был один десант 43 года в Крыму. Сорок человек высадили, их немцы и татары обложили, в горы загнали, почти месяц там отсиживались, трое только вышли, остальные полегли. И вот какой неприятный нюанс. Продукты у них кончились, людоедство в группе началось. Немцы потом соответствующие фотографии в своей пропаганде использовали. Я их видел, мороз по коже. Я ведь спецдопуск на эти материалы получал, их и тогда кому ни попадя не выдавали, а в 90-м все по этому десанту Лубянка забрала. Я это к чему? Зачищали чекисты по-крупному перед распадом Союза, понимали, что «спецдопуски зеленого цвета» появятся, с портретами американских президентов, которые почти любое хранилище откроют. Значит, что-то особо чувствительное с этими двумя подлодками было. Ниточка моя оборвалась. Лодки погибли, старики из бригады, которые могли что-то знать, поумирали. Вот так.

Юра распрощался с Седых, покинув музей с твердым намерением докопаться до истины. Дед всю жизнь преследовал его, точно Медный всадник несчастного Евгения, и то, что его исчезновение было сопряжено с какой-то тайной, частично оправдывало «дыхание из могилы», заполнявшее квартиру бабушки.