Восемнадцатый лев. Тайна затонувшей субмарины - [15]

Старикашка хихикнул, приглашая собеседника представить, как Юрино появление взбаламутит местное болото. В его тихом Вигбихольме, застроенном виллами и заселенном преимущественно обеспеченными пенсионерами, даже появление полицейской машины, совершавшей рутинный объезд района, являлось событием.

Юра сделал стойку. Какое отношение Стремстад, бывший в войну подростком, мог иметь к этим лодкам? Юра никогда не говорил бывшему шпиону, что на С-28 служил его дед. Случайно ли он обратился со своей просьбой именно к нему?

Нюх у врага шведской нации был собачий. Почувствовав напряжение собеседника, он пустился в объяснения:

– Это будут не совсем обычные мемуары. Я намерен вплести их в более масштабное полотно шведско-российских отношений в XX веке. Ты, возможно, знаешь, что ваши подлодки в войну ходили к берегам Швеции, топили транспорты с железной рудой. В этой необъявленной войне – истоки «субмариновой болезни» шведов в 70-е и 80-е, когда им в каждой всплывшей в шхерах коряге мерещился советский перископ. У меня уже все было подготовлено, по всем лодкам – я сам был в вашем военно-морском архиве в Гатчине, когда жил в Советском Союзе и от нечего делать решил заняться историей, а тут взялся перебирать бумаги и обнаружил, что крысы тоже интересуются прошлым. Пока я лечился, они у меня на вилле в гараже устроили гнездо и сожрали часть материалов. Что-то удалось восстановить, но документы по С-27 и С-28, увы, исчезли в желудках тварей полностью.

Юра, конечно же, не поверил в объяснение. Стиг, насколько он его успел узнать, никогда не интересовался прошлым, если с его помощью нельзя было состряпать какие-то сегодняшние выгодные делишки. История походов советских подлодок к шведским берегам была для него слишком академичной и лишенной перца. «Я – типичный человек средневековой культуры или сегодняшней африканской, – не раз говорил отставной шпион. – Не оглядываюсь в прошлое и не планирую будущее. И то и другое туманно. Живу сегодняшним днем».

Конечно, Юра, даже не будь интригующего разговора со Стигом, все равно отправился бы в Швецию. Дед преследовал его всю жизнь, невольно ее формируя. Так было и в детстве («Опять тройка, стыдно, и это внук старшего лейтенанта Берга!» – возмущенный голос бабушки), и в юности. Даже в Дзержинку он поступил, а потом был вышиблен из нее по милости «великой тени». Когда Юра учился в старших классах, мама, как всегда, выскользнула из-под бабкиной опеки с очередным мужем, на этот раз с инженером судоремонтного завода в Палдиски, оставив сына почти на три года один на один с «хранительницей музея Берга». Деваться было некуда, только Дзержинка. Юра должен был продолжить династию героя-подводника.

На втором курсе его пригласил к себе «клоун», как звали училищного старлея-особиста за его страсть к переодеваниям, – он являлся то в форме танкиста, то летчика, то моряка.

Наверное, сбивал невидимого врага со следа, хотя зеленый китель среди моря черных шинелей лишь привлекал к нему внимание.

За бронированной дверью особого отдела Юру ждало приглашение к сотрудничеству. «Какие-то парни в спортивных костюмах грабят ларечников в этом районе. Стрижка короткая. Есть информация, что наши. Сам понимаешь, лучше это дело в стенах училища по-тихому решить, пока их милиция не поймала. Так что вот тебе комсомольское задание – присмотрись. Разговоры в казарме наверняка ведутся. Кто-то электроникой приторговывает, на девушек в увольнении много тратится. Я понимаю, миссия не слишком-то на первый взгляд приятная. Мол, своих закладывать. Но ты будущий офицер и должен знать, что есть высшие ценности. Долг, честь мундира. Представь, какой позор будет для всей Дзержинки, если первой подонков возьмет милиция», – Юра сидел, опустив голову, но чувствовал, что Клоун (в тот раз на нем был китель с алыми общевойсковыми петлицами) пристально смотрит на него, пытаясь проникнуть в его «психологию». Голос его был задушевным, мягким. Наверное, как и все они, воображал себя Штирлицем, вербующим пастора Шлага.

– Почему вы меня выбрали? – Юра не узнал своего вдруг охрипшего голоса, дрожавшего от обиды: неужели в его лице, поведении было что-то такое, что позволило выявить в нем потенциального стукача, обнаружить черты, о которых он и сам не знал?

– Потому что с тебя спрос особый. Ты ведь в некоторой степени в училище условно принят. Внук героя-подводника – это, казалось бы, плюс. Мы приветствуем морские династии. Но ведь с твоим дедом до сих пор не все ясно. Лодка-то пропала без вести. По нашим данным, он один спасся и остался в Швеции. Вопросов к нему было много. Вот так-то. Что ты голову-то повесил? В глаза смотри. Тебе самому стыдиться нечего. В налетах тебя не подозревают, там рослые ребята действовали. А что касается деда, так еще Сталин сказал, что сын за отца не отвечает. Просто есть на твоей семье пятно, и у тебя появился хороший шанс это пятно смыть, – голос особиста лился плавно, убеждающе, и Юра почувствовал, что начинает обдумывать его слова. Действительно, таинственный дед имеется, да и эти парни настоящие бандиты, долг любого нормального человека их остановить…