Воры. История организованной преступности в России - [70]
Кроме того, «братве» не нравился рост исламского радикализма в Чечне и среди сепаратистов. Хотя чеченцы и исповедуют ислам, это (что видно, в частности, в поведении Борза) выражается в весьма умеренных формах. Страсть бандитов к деньгам, власти и красивой жизни не сочетается с пуританскими идеями джихадистов, да и с идеей открытого вызова российскому государству, за которым могли последовать репрессии. К примеру, когда в 2000 году «Аль-Каида» (запрещена в РФ. — Ред.) решила поставить оружие своим союзникам-исламистам, чеченские банды снова отказались сотрудничать, и в конце концов джихадистам пришлось заплатить этнически русским бандитам, которые ввезли оружие в республику, спрятав его в военном конвое[425].
В самой Чечне многие лидеры сепаратистов занимались и достаточно прибыльным бизнесом, связанным с похищениями людей, грабежами и контрабандой наркотиков. К примеру, Арби Бараев был и предводителем сепаратистов, и бандитским главарем, который заявлял о своей лояльности Дудаеву, но использовал свою личную армию, чтобы зарабатывать миллионы на контрабанде нефтепродуктов, похищениях и наемных убийствах. Позже Масхадов пытался его арестовать, и в результате Бараева начали разыскивать обе стороны конфликта. Тогда он не только перешел к исключительно преступной деятельности, но и решил пойти в наемники к исламистам. В 1998 году «Аль-Каида» пообещала ему (а возможно, и заплатила) 30 миллионов долларов за то, чтобы похитить и затем обезглавить трех британских и одного новозеландского инженеров-связистов[426]. Бараев был убит российскими спецслужбами в 2001 году, и его судьба может служить интересным примером того, что слияние войны и преступности часто приводит к появлению странных союзов: по некоторым данным, убийцы Бараева воспользовались в его поиске информацией, негласно предоставленной людьми Масхадова.
«Братва» в России
Чеченцы — самая серьезная организованная преступная угроза из всех, с которыми мы сталкиваемся. Их действия определяются возмущением против России, у них есть многовековое чувство взаимовыручки, а кроме того, самое современное вооружение и снаряжение.
Доклад высокопоставленного сотрудника милиции, 1997 год[427]
Хотя полицейские в России любят рассказывать о «чеченской угрозе», не только само количество чеченцев невелико (они составляют менее 1 процента общего населения страны, и большинство проживает в Чечне), но и их «братва», пусть сплоченная с этническо-культурной точки зрения, куда более аморфна в структурном отношении, чем славянская. Банды, входящие в состав «братвы», яростно защищают свою автономию, а любые лидеры, возникающие в подобной культуре, могут управлять только своими собственными бригадами, используя моральный авторитет удачливого абрека. С другой стороны, эти банды обладают большей сплоченностью благодаря общему обостренному ощущению национальной идентичности. И несмотря на то что они способны на жесткие междоусобные конфликты, сознание, что они окружены врагами (в частности, русскими), позволяет «братве» в целом сохранять необычно высокий уровень солидарности. Все споры, как правило, разрешаются путем переговоров при участии уважаемых старейшин.
Во многом чеченская организованная преступность основана на традициях чеченского общества. Андрей Константинов отмечал, что «для того, чтобы выжить, чеченский народ был вынужден развить свою внутреннюю организованность до самого высокого уровня среди всех народов Кавказа»[428]. Их группировки представляют собой либо небольшие банды, сплоченные вокруг одного или нескольких харизматичных и влиятельных лидеров, либо объединение таких банд. Однако их структура не пирамидальна, а скорее напоминает снежинку: полуавтономные группы сходятся к координирующему центру — совету старейшин[429]. Отчасти это соответствует основополагающим элементам чеченского общества, которыми являются некъи, или семьи в расширенном составе, и тейпы — кланы, состоящие из различных семей. Эта схема также применяется к участникам банд и при приеме новых членов. Сначала небольшие банды обычно формируются вокруг прямых родственных или других личных связей. К примеру, обосновавшаяся в Москве группа под руководством бандита по кличке Малик состояла из 22 основных участников, из которых семеро были его прямыми родственниками, а еще девять происходили из его тейпа Ялхой[430]. Потом они объединяются в более крупные группировки — либо по территории, на которой они работают, либо на основе тейпов, из которых происходят их лидеры. Малик и его банда входили в состав Останкинской сети, банды, которая в 1990-е и начале 2000-х годов доминировала в северо-восточном округе Москвы с тем же названием и управлялась участниками клана Ялхой. Такой сплав родства и личной лояльности помогает объяснить и высокую степень единства внутри чеченских преступных групп, и сложности при попытках властей проникнуть в них или найти информаторов.
