Воры. История организованной преступности в России - [29]

Жизнь «вора»

Я, как пацан, встал на путь воровской жизни, клянусь перед ворами, которые находятся на сходке, быть достойным вором, не идти ни на какие аферы с ментами.

Воровская клятва[213]

До появления лагерей «воровской мир» представлял собой скорее субкультуру, чем структуру. В каждой банде была своя иерархия, города и даже области могли иметь неформальные системы подчинения, однако в прежние времена в этом мире не было масштабных властных структур. К возникновению теневого государства не привели ни укрепление «воров в законе», ни гомогенизация криминальной культуры в лагерях ГУЛАГа. «Воры» были слишком независимы, а режим Сталина — слишком параноидален для возникновения какого-либо подобия тайного сговора. «Воры в законе» не всегда были лидерами банд, а главарь банды не обязательно был «вором в законе». Они олицетворяли некий моральный авторитет внутри «воровского мира» и были фигурами, которых нужно было слушаться и уважать. Бывший заключенный ГУЛАГа Марлен Кораллов отмечал, как тщательно берегли и баловали одного из «воров в законе», Николу, другие преступники: у него единственного в бараке была металлическая кровать, стоявшая в углу и завешанная одеялами для сохранения приватности. Даже если Николы не было в бараке, около его кровати всегда стоял какой-то охранявший ее зэк, чтобы ни у кого не было и мысли присесть или прилечь на нее[214]. «Воры в законе» были общим благом всего криминального сообщества, своеобразными узлами, вокруг которых плелась мощная и невероятно эффективная сеть.

Как будет показано ниже, «блатные» участники воровского мира имели свой собственный язык, свои наколки и даже особую моду. Их ритуалы обладали четкой практической ценностью для участников. С потенциальными кандидатами, «пацанами», вели долгие беседы, чтобы выяснить, насколько правдиво они рассказывают о своем преступном прошлом, и выявить возможных стукачей. Итак, за кандидата должны были поручиться не менее двух «воров». Затем проводилась «сходка», на которой принималось решение о том, достоин ли кандидат стать «вором». Успешный кандидат, имевший многолетний послужной список, мог считаться «паханом», однако это был лишь почетный титул, а посвящение в «воры в законе» было намного более формальным и серьезным. Кандидата должны были хорошо знать в своем сообществе, а его поручители должны были подтвердить, что оно четко придерживается преступного кодекса. Регулярная пересылка заключенных из одного лагеря в другой, а также продажность лагерного персонала упрощали процесс обмена сообщениями между ними, как из уст в уста, так и на небольших клочках бумаги — «ксивах», которые использовались для дополнительной проверки заслуг потенциального «вора» или даже для донесения до остальных решений «сходок», в том числе смертных приговоров. Со временем успешный кандидат проходил так называемую коронацию. Этим процессом управляли «воры в законе», несшие после «коронации» ответственность за приверженность новоиспеченного «вора» воровской жизни и ее кодексу[215].

Ритуалы позволяли отсеивать неискренних кандидатов или тех, кто не соответствовал ожидаемым стандартам, причем даже за колючей проволокой ГУЛАГа. Кроме того, они создавали ауру эксклюзивности и чуть ли не религиозной приверженности братству «воровского мира» и авторитету «воров в законе». «Воры» играли важнейшую роль в вопросах выживания и процветания преступного мира. Когда это было возможно, они разрешали споры, которые в иных случаях могли привести к насилию. Также они управляли совокупными денежными средствами, известными как «общак». Банды почти всегда имели денежные фонды, объединявшие денежные накопления преступников в масштабах города, области или лагеря, хотя этот термин получил широкое распространение лишь в 1950-е годы. Поначалу средства оставались в рамках ГУЛАГа и использовались для поддержки осужденных преступников, однако позже их начали использовать для подкупа лагерных чиновников или чтобы доставать хорошие продукты питания. С помощью «общаков» блатные обеспечивали себе право не работать и жить повседневной жизнью в ГУЛАГе, ни в какой мере не сотрудничая с государством[216].

Большинство «воров в законе» имели одного или нескольких подручных, «смотрящих», которые были их глазами и ушами, проверяли потенциальных новичков-блатных и выступали от имени своего патрона, когда его переводили в другой лагерь. Хотя некоторые исследователи полагают, что у них были и другие подчиненные, от советников до телохранителей, эта система возникла скорее в более позднее время, начиная с 1960-х годов, когда «воры в законе» покинули лагеря и возглавили свои банды. В период с 1930-х по 1950-е годы они были серьезными людьми внутри преступного мира ГУЛАГа, связанными через общенациональные сети информации и взаимного доверия. «Воры» защищали и уважали эти отношения, однако не искали их и не ожидали от них какой-либо институциональной роли.

«Жесткий базар», или воровской язык

Решительно бороться против грубых выражений, мата и жаргона профессиональных воров!

Борис Волин, член коллегии Наркомата просвещения, 1934 год