Воровство не грех, а средство выживания - [6]

— Здесь есть где-нибудь гостиница, кафе или, на худой конец, супермаркет? — задала я свои вопросы и поняла, что слова девушке незнакомы. Я вздохнула и зашла с другой стороны: — Мне бы на ночлег устроиться да перекусить чего-нибудь. Где это можно сделать?

— А, вам трактир нужен, там и кормят, и комнаты сдают. Это в ту сторону, пройдёте рынок, а за ним и увидите вывеску, её ни с чем не спутаете, — девушка даже рукой указала, в какую сторону мне необходимо идти. Я кивнула ей на прощание, чем удивила ещё больше, и отправилась в указанном направлении.

Хм, рынок — это, конечно, хорошо, народу много. Можно немного и поразвлечься. В своих способностях я не сомневалась нисколько. К тому же у меня, можно сказать, был врождённый талант к воровству. Да-да, у некоторых прекрасный слух — они становятся музыкантами или певцами; тем, чьим талантом является чувство стиля и буйная фантазия, определено стать писателями. А вот у меня талант к воровству. Я могу вытащить бумажник из внутреннего кармана любого индивида с лёгкостью виртуоза — проверено. И сейчас я уверенно шла на рынок.

Там действительно оказалось много народа. Я усмехнулась, потёрла руки в предвкушении. По пути мне удалось снять сумку у одного из торговцев, он даже не обратил внимания. А потом я начала чистку. Или обчистку, как там правильнее?.. Кошели я кидала в сумку не глядя. Обошла ряда три из пяти имеющихся. И тут в первом ряду раздался крик ужаса. Я обернулась, заметила устремившуюся к тому месту толпу. Но сама не пошла. Предпочла быстро ретироваться.

Как и обещала девушка, трактир я увидела, едва выйдя за ворота рынка. Огромная вывеска ясно показывала назначение сего заведения. Я уверенно толкнула дверь. Звякнул колокольчик. С одной стороны располагался огромный зал с обычными деревянными столами и стульями, а с другой была стойка. За ней находилась вполне себе милая женщина. Только глаза у неё были великоваты, таких в природе не существует, как я считала раньше. Она пристально уставилась на меня.

— Здравствуйте! Мне нужен обед и комната дня на три. А там будет видно, — уверенно произнесла я, выкладывая на стойку один жёлтый кругляшок. Женщина окинула меня взглядом, потом презрительно скривилась от моей монеты и процедила:

— Пять золотых!

Вступать с ней в перепалку я не стала. Пожала плечами, порылась в сумке и вытащила ещё четыре таких же. Вопросительно воззрилась на барменшу. Та кивнула, пальцем указала за один из столов. Не успела я присесть, как мне тут же принесли обед. Целых три блюда, да ещё настолько вкусные, что я едва язык не проглотила. Запила всё напитком, имеющим странноватый вкус: немного с горчинкой, немного хмеля и ещё едва уловимый запах мёда.

Откинувшись на спинку стула, я глянула на хозяйку. В зале пока никого не было. Мне захотелось отдохнуть до вечера. Да и дорога утомила, ноги просто гудели.

— Покажете мне комнату? — задала я вопрос. Женщина кивнула и… выплыла из-за стойки. Я икнула, сглотнула и поражённо уставилась на змеиный хвост, на котором, собственно, эта особь и передвигалась.

— Чего уставилась? Нагов никогда не видела? — рыкнула барменша. Я замотала головой. — Иномирянка, что ли? — я кивнула. — А-а-а, тогда ясно всё с тобой. Первый раз? — я снова кивнула. Слова застряли в горле. Я с детства панически боялась змей. А тут передо мной стоит огромная, да ещё и говорящая. Моё сердце готово было выскочить из груди от страха.

— Ладно, пошли, — смилостивилась змеелюдка и, быстро перебирая кольцами хвоста, стала подниматься по лестнице. К горлу подступила тошнота. В висках закололо. Но я стойко шагнула вслед за провожатой. Она взобралась на второй этаж, открыла одну из дверей, протянула мне ключ, а выходя, зашипела: — Не надо меня боятьс-с-ся, твой страх слишком ос-с-с-сязаем. Для моего народа он как наркотик. Отдыхай.

Я и слова вставить не смогла, женщина закрыла дверь и исчезла с глаз. Я облегчённо выдохнула. Осмотрелась. Хм, стандартная комнатушка, как в общежитии: кровать, тумбочка, шкаф. На единственном окне висел тюль. Запах в комнате стоял немного затхлый, потому, подойдя к окну, я широко его распахнула и вдохнула свежего воздуха. Стало чуть полегче. Головокружение прошло, тошнота тоже исчезла. Я едва ли не по пояс вывалилась из окна, обозревая окрестности… на всякий случай. Вдруг придётся воспользоваться этим путём.

Откуда у меня взялись такие мысли, я понятия не имела, но тем не менее огляделась. Около моего окна и двух следующих росло вьющееся растение. Его стебли плотно переплетались между собой. На вид оно выглядело довольно крепким. В случае надобности, думаю, я могла бы спуститься по нему на землю. Окно выходило в проулок с другой стороны от входа, потому видеть посетителей мне было не суждено. А так хотелось узнать, что за народ тут обитает. На рынке я видела много всяких разных особей, но все они показались мне людьми. Ничего нелюдского в них я не заметила: ни рогов, ни копыт, ни хвостов, ни крыльев, ни острых ушей. Всё было как у обычного человека. Тогда почему книга писала, что люди здесь рабы? Может, она ошиблась? Хотя вряд ли.

Отойдя от окна, подошла к двери, закрыла её на замок и завалилась в кровать. Да-да, не раздеваясь. Что-то на душе неспокойно было, а скакать голышом мне явно не импонирует. Заложив руки за голову, я отправилась в блаженное небытие. А проснулась резко, как от толчка. В комнате было темно, хоть глаз выколи. Даже в окно не пробивался свет. Тут что, ночи безлунные? Я прислушалась. Внизу стоял гомон. Значит, народу в таверне много. Мой желудок тут же заурчал. Я встала. И только собралась подойти к двери, чтобы спуститься вниз, как услышала за дверью шорох и приглушённый шёпот. Разговаривали двое: голос одного из собеседников был хриплым, будто ему связки надрезали, а у второго — картавый, он не выговаривал букву «р». Вместо неё произносил, как все картавые, «г». Я прислушалась.