Воровский - [74]

Воровский понял, что дальнейший разговор напрасен: Хелнер на сей раз поет с чужого голоса, Швеция (поступает по указке Антанты. Он простился с министром и вышел.

Воровский начал готовиться к отъезду. Он все хорошо обдумал и, проявив находчивость, добился официального разрешения на то, чтобы швед Фредерик Стрем, левый социал-демократ, старый товарищ Воровского, исполнял в Стокгольме обязанности русского консула для защиты в Швеции советских граждан. В свою очередь, шведы могли оставить в Петрограде одного сотрудника посольства в качестве консула. Соглашение состоялось.

В конце января 1919 года весь состав советского посольства во главе с Воровским выехал на пароходе из Швеции. С ними ехал М. М. Литвинов, возвращавшийся из Стокгольма. Пароход с трудом пробивался через ледяные глыбы в Або (Финляндия). Воровский вспомнил, как тринадцать лет назад они чуть не утонули вот тут же, недалеко от Або. На сей раз все обошлось благополучно. Далее ехали по железной дороге до самой границы у Белоострова. Там ждала уже группа финских солдат. Они подошли к деревянному мостику, разделявшему Россию от Финляндии.

Началась церемония передачи. «Финский офицер взял список конвоируемых и, — как вспоминал Артур Рейсом, английский журналист, ехавший вместе с Воровским, — прочел фамилии: Воровский, его жена и ребенок. Улыбаясь, он через плечо посмотрел при этом на Нину, которая в это время любезничала с часовым. Затем он вызвал: «Литвинов». Одного за другим вызывал он всех русских, их было около тридцати».

И вот еще шаг, и перед ними была обновленная Россия. Они в Стране Советов. «Г-жа Воровская, которая… давно не была в России, горько плакала». Воровский, наоборот, был весел, улыбался, торопился в буфет пить чай.

Под вечер они прибыли в Петроград. Воровский оставался в Питере несколько дней. Побывал в Смольном, увиделся с друзьями и знакомыми.

В стране бушевала гражданская война. Со всех сторон на молодую Советскую республику напирали интервенты: на юге — французы, на севере — англичане, на востоке — японцы и американцы… Красная армия вела неравные героические бои. Многие коммунисты ушли на фронт. В тяжелых, нечеловеческих условиях жили питерцы: не хватало топлива, хлеба, энергии. Но жизнь била ключом, и Воровский сразу ощутил ее ритм. Ему захотелось побыстрее включиться в работу.

Глава XIII В ОСАЖДЕННОЙ РОССИИ

В КОМИНТЕРНЕ

В середине февраля 1919 года Воровский приехал в Москву. В Кремле, в здании бывшего кавалерийского корпуса, он получил небольшую квартиру из двух комнат. Отсюда через Троицкие ворота можно было попасть в Александровский сад, а там рядом — Манеж и университет. Почти тридцать лет прошло, как вбегал он вот по этим мраморным лестницам в Актовый зал. А там, во дворе университета, они, студенты, не раз митинговали…

В те дни он был еще в плену у народников… Да, тридцать лет — срок немалый. А что ему удалось сделать? Жизнь уходит, силы теряются. Разрушить старое им удалось. В этом есть и его доля. А сейчас он помогает Ильичу строить новую жизнь — социализм.

Вскоре после приезда в Россию Воровский был назначен заведующим отделом пропаганды в Наркоминделе. Много времени приходилось уделять издательским делам. Отдел печати Моссовета присылал проспекты книг и брошюр, надо было давать на них отзывы, разрешать к выпуску в частных, кооперативных издательствах. Воровский деятельно участвовал в подготовке к I Конгрессу Коминтерна.

Из-за границы съезжались делегаты-коммунисты и левые социал-демократы. Тайком, минуя пограничные кордоны, находившиеся в руках белогвардейцев, они пробирались в Москву — столицу рабоче-крестьянского государства.

2 марта 1919 года Митрофаньевский зал Кремля заполнили люди из тридцати стран мира. Все они говорили на разных языках, но их объединяло чувство пролетарского братства. Они приехали в Москву, чтобы сплотиться в борьбе и встать под знамя III Коммунистического Интернационала.

В числе делегатов I Конгресса Коминтерна от Российской Коммунистической партии был и Воровский. Он пришел к самому началу заседания. В. И. Ленин, И. В. Сталин, Г. В. Чичерин и другие русские товарищи были уже здесь. Владимир Ильич поднялся на трибуну и открыл заседание. По его просьбе все присутствующие почтили вставанием память недавно погибших за дело коммунизма — Карла Либкнехта и Розы Люксембург.

Пять дней длился конгресс. Выступало множество людей. Одних Воровский хорошо знал: вот Фриц Платтен — это он сопровождал Ленина до Стокгольма, а там сидит Гильбо, француз, — он перепечатывал на французском языке «Бюллетень «Правды», а это норвежские и шведские товарищи — давнишние друзья по Стокгольму. Но находились и такие, которых Воровский никогда раньше не встречал. Они не были еще известны в международном рабочем движении, но своей энергией и настойчивостью уже заслужили, чтобы о них знали.

«Взять хотя бы того австрийца, который говорил с трибуны, — думал Воровский. — Это типичный рабочий: у него большая неуклюжая фигура, высокие сапоги, потертый пиджак, давно не стриженная борода… Как он отличался от тех напомаженных, как лавочники в воскресный день, депутатов социалистических конгрессов, которых ему не раз приходилось наблюдать. Это был настоящий пролетарий. В то время когда В. Адлер изменял делу пролетарской солидарности и укатил в Берн на заседание II Интернационала, рабочий австриец Грубер приехал к нам».