Вороново Крыло - [18]

– Шеель, построй хоругвь… Больше всего я боялся бунта, но его не последовало. С неохотой они построились, но эта была обычная неохота солдата, недосмотревшего сон, не дожевавшего кусок хлеба. Я вышел перед строем, Шеель подошел ко мне строевым шагом для доклада. Мы оба понимали нелепость маршировки на берегу этого забытого всеми ручья, но иначе было нельзя – мы были солдатами.

– Хоругвь построена… Я кивнул ему на место рядом со мной. Мне подумалось, что как-то надо будет пересчитаться: потери в прорыве были небольшие, но очевидно, что в строю уже не все. Кто-то вышел из строя…

– Господа, – сказал я, – как вы уже знаете, майор Дель Тронд… уже не с нами. До прорыва на большую землю хоругвью командовать буду я. Лейтенант Шеель примет первую бандеру… Далее: ближе к вечеру мы захватим деревню. Я хочу…

– «я хочу» звучало отвратительно, и мне пришлось исправиться: мы должны захватить их внезапно. Нам нужен пленный… Или пленные… Еще одно: мы регулярные войска, а не бандиты. У населения брать только провизию и фураж, по возможности расплачиваться. Мужиков не резать, девок не портить, имущество не красть… Хотелось сказать еще что-то, может что-то звучное про дом или родину, долг наконец… Но ничего не приходило на ум и мне ничего не оставалось, как повторить последние слова Дель Тронда:

– Вперед!!!

Но боя не получилось. К деревне мы подъехали через час. Она была небольшой – десять улиц домов по десять в каждой. Может показаться, что сто домов это много, но это не так. В таких деревнях достаточно закричать на одном конце деревни, чтобы разбудить всех. Регонсценировку я не проводил – все было видно с первого взгляда: линейных частей в деревне не было. Возле углового дома стояло три лошади: мы имели дело с обычным разъездом.

– Ну что, устроим им? – спросил кто-то. Я отрицательно покачал головой и спрыгнул с коня. Из сумки я достал плащ и набросил его вместо шинели.

– Шеель, не хочешь прогуляться? Шеель тоже спешился:

– Может еще кого-нибудь возьмем?

– Возьми кинжал. Вдвоем управился… Мы вышли из леса и по полю пошли к деревне. Я нес саблю на плече, полы плаща стегали по траве и путались в ногах. Шеель шел за мной, то и дело срубовая высокие стебли травы.

– Шеель…

– Что? Я хотел, чтобы он перестал дурачится, но передумал:

– Да ничего… Не обращай внимания. Когда мы подошли к огородам, из угловой хаты вышел солдат. Заправив большие пальцы за ремень, он задумчиво смотрел как мы приближаемся. Может, он заметил нас из окна, но скорей всего просто вышел по своим делам. Когда мы подошли совсем близко, он не нашел ничего умней, нежели спросить:

– Вы кто? Шеель не нашел ничего умнее, чем ответить:

– Мы – твоя смерть! Он ударил снизу, одним ударом разделав его от паха до горла. Солдат был мертв еще до того, как рухнул на землю. Это было неожиданностью даже для меня. Счет пошел на доли секунды и я ногой выставил дверь в дом, где они обитали. Там было двое. Один бросился на меня на меня, я ушел от удара и из-за моей спины его встретил Шеель. Последний опрокинул ногой стол и выхватил саблю. Я остановил Шееля жестом и начал обходить его слева Противник ударил декстером, я парировал, потом ударил сам… Честное слово –я просто хотел вывернуть саблю из его руки, но я слишком долго в этом не практиковался – сабля соскользнула и врезалась ему в руку чуть ниже ладони. Я бил сильно и не сумел остановиться Кисть еще сжимающая саблю упала на пол и карминовая струя ударила из раны, окропив мне мундир. Раненый упал на колени, пытаясь зажать рану. Потом поднял голову ко мне и бросил:

– Что смотришь? Помоги… Я отбросил саблю в сторону и присел рядом с ним…

Пленный меньше всего походил на пленного. Он выглядел как хозяин положения – спокоен, уверен в себе.

– Так вы и есть та прорвашаяся хоругвь, сказал он, глядя в окно. В тот момент в деревню как раз входила конница. Он не спрашивал, он просто говорил очевидное.

– Ты из какой бригады? – Спросил я. Мне-то все равно, просто для завязки разговора.

– Семнадцатый корпус полевой жандармерии. Полегчало? Я отрицательно покачал головой:

– Не сталкивался… Много вас в этом районе?

– Это уже допрос?

– Когда начнется допрос, ты заметишь, – я краем глаза посмотрел на Шееля. Он сидел за столом, глядя в окно, и его лицо не выражало ничего, кроме скуки. Казалось, что его интересует только происходящее на улице, но он откликнулся на мой взгляд и посмотрел мне в глаза. Пленный тоже уловил мой взгляд:

– Ваш магик?

– По совместительству… Я тоже занимался допросами. Пленный прищурился, рассматривая меня чуть внимательней:

– А ты не похож на заплечных дел мастера…

– А ты на жандарма.

– С этим – он глазами показал на свою культю, – я похож на жандарма еще меньше. Мне почему-то стало неудобно. Раньше я убивал и калечил людей и не чувствовал угрызений совести, но тогда червяк вины пробрался в мою душу:

– Прости, что так получилось. Меньше всего я думал, что он улыбнется, но пленный именно так и сделал:

– Пустяки. Это еще не конец жизни – ведь ты мне мог распанахать живот, как и моим напарникам. Война закончится с недели на неделю и теперь меня демобилизируют раньше остальных. А прийти с войны первым – это все равно, что взять главный приз… Вы ведь не убиваете пленных? Я промолчал.