Ворон - [61]

- Ваше величество! - в его голосе слышался страх. - У меня донесение от сира Сервуса.

- Что? Какое? - Фенрис, Скорпион и Леа одновременно вскочили на ноги. Гонец склонил голову и едва слышно прошептал:

- Мы проиграли.

На лицо Скорпиона было страшно взглянуть. Его руки сжались в кулаки, на виске забилась гневная жилка. На мгновение Фенрису показалось, что сейчас он обрушится на ни в чём не повинного гонца, осмелившегося принести дурные вести. Видимо, гонец подумал о том же, потому что испуганно вжал голову в плечи.

Спустя мгновение король взял себя в руки и лишь проскрежетал:

- Как это случилось?

- Сражение произошло в излучине реки Ауреи. Их было немного, в шесть раз меньше, чем нас, их лагерь был разбит так небрежно. Мы напали на них и очень быстро обратили в бегство. Их войско бросилось бежать вдоль реки в беспорядки, мы погнались за ними и... они привели нас прямо в западню. Оказалось, что большая часть их людей пряталась в том месте, где Аурея течёт сквозь холмы. Они повыскакивали так неожиданно, что мы растерялись, и окружили со всех сторон. Первыми стали сдаваться Арчеры, потом Дейнеры. Это был полный разгром! Только благодаря квадральонам из Фарвеста сиру Сервусу удалось вывести часть людей невредимыми.

- А что с моим братом? - лицо Скорпиона в течение рассказа становилось всё белее.

- Сир Сайгак ранен, к счастью, не смертельно, и он не попал в плен. Это уже хорошо. Сир Сервус, сир Дукс Арчер и сир Рекс Дейнер целы, хотя много благородных рыцарей попало в плен. Сир Сервус сказал, всё потому что мы недооценили вражеского военачальника. Мы думали, что он молод и глуп, что это его первый бой, поэтому он обязательно ошибётся. Мы просчитались.

- Кто он? - прохрипел Скорпион.

Фенрис внезапно ощутил ужасную, тянущую пустоту внутри. Он знал ответ ещё до того, как губы гонца озвучили его.

- Сир Ламиан д'Агри.

***

В башне ордена царила тишина. Все люди были заняты строительством новой резиденции в Солнечной долине, замлях, полученных в дар от короля. Это вполне устраивало Фенриса. Он мог бы пойти домой или в храм, но почему-то именно здесь, в белой башне Волчьего ордена, его душа чувствовала умиротворение.

Фенрис сидел в кабинете магистров и смотрел на пламя, ревущее в очаге. В языках огня ему чудились смеющиеся лица Лео и Ламиана. Когда Лео был ещё жив, как бы он отреагировал, если б узнал, что Ламиан пойдёт против его сестры и ранит его верных рыцарей?

Всё пошло наперекосяк именно со смертью принца.

- Ты расстроен? - в соседнее кресло опустился сир Люпус. Фенрис не был удивлён его появлением. Конечно же, магистр не будет приглядывать за стройкой, на это есть простые рыцари. И конечно же, он слышал о поражении, дурные вести разносятся быстро.

- Похоже, я всё-таки не мог думать о Ламиане, как о предателе, до этой битвы, - признался Фенрис. Сир Люпус посмотрел на огонь.

- Знаешь, что самое худшее в войне? - спросил он. - То что приходится выбирать между двух сторон. И если ты откажишься выбрать, тебя уничтожат. Но верность одному всегда означает предательство второго.

В голосе Беспалого звучала искренняя горечь. Но Фенрис не мог согласиться с ним, как бы ему ни хотелось. Есть вещи, из которых нельзя выбирать.

- И кого же предали вы своей верностью королеве? - едко спросил он. Сир Люпус по-прежнему смотрел на очаг.

- Когда-то я точно так же сидел у огня вместе с троллями. Мы пили травницу и пели гимны в честь Некс. А теперь я начальник человека, который превращает их в рабов.

Фенрис хмыкнул. Всего лишь какие-то тролли! Ему самому ради королевы пришлось пожертвовать гораздо большим. Ему пришлось потерять лучшего друга.

Корникс I

Она сидела у водоёма и смотрела на прозрачную воду, на поверхности которой плясали тени. Ветви деревьев тихонько колыхались над её головой - даже не шелест, а лишь намёк на звук. Мягкие солнечные лучи пронизывали крону, скользили по воде и по лицу Корникс.

Вокруг неё был сплошной лес, без конца и без края, напоённый светом, теплом и безмолвием. Он сильно походил на лес Сильва и в то же время чем-то неуловимо отличался от него, как вода отличается от неба над её поверхностью. Здесь не было ни дня, ни ночи, ни жары, ни холода, лишь рассеянный тёплый свет. Корникс не знала, сколько времени она провела здесь, не знала и как попала сюда. Иногда ей казалось, что она находится в лесу уже целую вечность.

За всё это время она ни разу не почувствовала ни голода, ни жажды, ни скуки. Иногда Корникс даже сомневалась, не утратила ли она вообще способности чувствовать. Тело казалось удивительно лёгким, словно бесплотное видение. Словно размытое воспоминание о девушке, живущей когда-то.

Теперь же девушка была мертва. Корникс знала это совершенно точно. Но данное обстоятельство нисколько её не расстраивало. Чувство сожаления покинуло её вместе с голодом.

Недалеко от водоёма, на поляне, стояла странная избушка. Вроде бы вполне обычный крестьянский дом, вот только на птичьих лапах. Входа Корникс не видела: избушка была повёрнута к ней задней стеной, а обойти её девушка не могла. Она знала, что ей нужно пройти избушку насквозь, чтобы попасть на другую сторону леса, но что-то мешало ей это сделать.