Воробьевы горы - [104]
В л а д и к. Успеете! В крайнем случае — на такси! Вы их у «Советской» захватите! Все они там! (Смотрит.) Ну вот! Тронулась уже! Живей на такси!
В а с и л и й Г а в р и л о в и ч. Только спросить… (Спохватившись.) А с Клавой как же?
В л а д и к. Навру что-нибудь… Задержу… Да не бойтесь вы ее так! Смотреть стыдно! Скорей!
В а с и л и й Г а в р и л о в и ч. Я не боюсь… Жалею… Душа в ней сохнет. Такая душа…
В л а д и к. Где ваша решительность? Молодость ваша зовет вас — ну? Дорогой не нагоните — прямо в номер к ней: так, мол, и так. Денег дать?
В а с и л и й Г а в р и л о в и ч. Не надо… Или дай на всякий случай. Рубль…
Владик торопливо дает деньги.
Скажи: я… я скоро… (Быстро уходит.)
В л а д и к (смотрит вслед). «Бригантина надувает паруса…»
Возвращается Л ю с я.
Подписала?
Л ю с я (размахивая «Спутником»). В последнюю минуту! (С глубоким вздохом.) Какой это мир! Люди совсем особенные… Одни имена чего стоят… Джина Лоллобриджида… Элизабет Тейлор… Джулия Бокканегра… Между прочим, с ней муж — известный продюссер Де Фонти… Красавец! Черные усы…
Возвращается К л а в д и я П е т р о в н а с полной сумкой.
К л а в д и я П е т р о в н а. Такая духота была в магазине — пожалела… А где же мой?
В л а д и к. Уехал.
К л а в д и я П е т р о в н а. Уехал? Куда?
В л а д и к. Женщины всегда чутьем чувствуют настоящего мужчину и, как бабочки, летят на огонь — вы это точно подметили!
Л ю с я. Владька, прекрати! Не слушайте его, Клавдия Петровна! Какой же Василий Гаврилыч мужчина? Он же старый! Ему пятьдесят лет!
В л а д и к (вдохновенно). Внешность и возраст здесь не играют роли! Современный донжуан может обладать совершенно заурядной внешностью, не говоря уже о летах, — ваши наблюдения полностью подтвердились, Клавдия Петровна! Очевидно, в лице Василия Гавриловича мы действительно имеем новый тип донжуана в его скрытой, так сказать, пассивной форме, что делает его еще более опасным! Да, да, совершенно новый тип!
К л а в д и я П е т р о в н а (слушая это как сказку). Это правда?
В л а д и к. Вы же первая это открыли, не я!
К л а в д и я П е т р о в н а (про себя). Нет… Не может быть… Новый тип… Донжуан… (Владику.) Куда же он уехал?
В л а д и к. С Джулией Бокканегра.
Л ю с я (вполголоса). Это ложь, Владька! Я же видела!
К л а в д и я П е т р о в н а. Вася мой? С ней?
В л а д и к. Да, с ней. К ней, в гостиницу.
К л а в д и я П е т р о в н а (все еще не сознавая полностью). Зачем в гостиницу?
В л а д и к. Похоже, договорились…
К л а в д и я П е т р о в н а. Договорились? (Наконец до нее дошло.) Договорились? (Растерянно озирается.) Неужели может быть такое?.. Вася… С ней? (И вдруг ярость вспыхивает в ней, опрокидывая всякие условности.) С царицей этой? С Клеопатрой? Я ей покажу царицу! Вася, Вася, погибель моя! (Убегает.)
Л ю с я (Владику). Вот она, романтика твоя! Вот оно, твое мушкетерство! Ты же преступление совершил! Будет международный скандал!
В л а д и к. Ничего не понимаешь, глупенькая… Произведен направленный взрыв. Вопрос — кто вылезет целым из-под обломков? Главное — не выпускать событий из рук. Скорей в «Советскую»!
З а н а в е с
На сцене номер «люкс» гостиницы «Советская». Входят Д е Ф о н т и и Д ж у л и я Б о к к а н е г р а.
Д ж у л и я. Уф… (Бросается в кресло.)
Д е Ф о н т и (продолжая разговор). Оставшиеся два дня распределяются так: на сегодня программа тебе известна, завтра в двенадцать завтрак в австрийском посольстве, в пять — ленч в канадском, в восемь — большой прием у посла Соединенных Штатов. Послезавтра — прощальный завтрак в нашем посольстве.
Д ж у л и я. Лукино… Мы же люди все-таки…
Д е Ф о н т и. В пять часов нас зовут японцы… В десять мы показываем картину аргентинскому послу…
Д ж у л и я. А нельзя ли забастовать? Рабочие почему-то имеют на это право, а мы…
Д е Ф о н т и (пожав плечами). Рельсы, дорогая, рельсы…
Д ж у л и я. Рельсы?
Д е Ф о н т и. Стоит на них раз встать — и уже теряешь самостоятельность. Остается одно — катиться…
Д ж у л и я. Разве это не зависит от нас?
Д е Ф о н т и. Конечно. Мы же встали на эти рельсы — и никто другой. Я подслушал в Москве прекрасное словечко: «Надо». Советские люди сразу понимают императив, заключенный в нем. Так же и нам — надо, маленькая, надо…
Д ж у л и я. Выходит, даже если мы захотим, с этих рельсов уже не сойти?
Д е Ф о н т и (пожав плечами). Академическая постановка вопроса. Конечно, можно, но тогда… Тогда все будет по-другому…
Д ж у л и я. При такой программе мы совсем ничего не увидим здесь… Ведь я в первый раз в России…
Д е Ф о н т и. Как раз сегодня у нас ночная прогулка на теплоходе по Москве-реке. Приглашен весь цвет советской кинематографии — Чухрай, Скобцева, Доронина, Смоктуновский… Уверяю тебя, среди них попадаются очень интересные люди.
Д ж у л и я. Но народа я так и не увижу…
Д е Ф о н т и. Народ, народ… Каждый вкладывает в это понятие то, что ему в данный момент хочется. Пора уже одеваться, мой друг. До прогулки на теплоходе мы должны побывать в английском посольстве. Сэр Дуглас умолял меня познакомить его с тобой. (Смотрит на часы.) А ты еще не одета…
Предлагаемые читателю воспоминания одного из старейших драматургов и киносценаристов страны А. Д. Симукова (1904–1995) представляют собой широкую картину жизни нашего общества на протяжении почти всего XX века, а также размышления автора о театральном искусстве и драматургии. Свою литературную деятельность А. Симуков начал в 1931 г., получив благословение от А. М. Горького, в журнале которого публиковались первые рассказы молодого литератора. Его пьесы, в большинстве своем веселые, жизнерадостные комедии, «Свадьба», «Солнечный дом, или Капитан в отставке», «Воробьевы горы», «Девицы-красавицы», пьесы-сказки «Земля родная», «Семь волшебников» и многие другие широко ставились в театрах страны, а кинофильмы по его сценариям («Волшебное зерно», «Челкаш», «По ту сторону», «Поздняя ягода» и другие) обрели широкую известность.
