Вопреки всему - [48]

– Что случится с твоей дочерью, если мы будем вместе теперь? Она взрослая девочка и все поймет.

– Дело не только в дочери, не забывай – у меня еще и жена.

– Знаешь, что обычно в фильмах говорит герой-любовник? Он говорит, что у него жена больная и он не может уйти от нее, иначе она умрет.

– Не говори глупости! – не разделил ее юмор Гранин.

Он даже представить себе не мог, как, оказывается, сложно признаться Маше в измене. «Я люблю другую женщину. Ты должна меня понять. Я сам не думал, что такое может случиться. Получается сплошная ложь», – вздохнул Гранин.

Он всю жизнь любил только Машу. Он раз в год дарил ей нелюбимые красные розы и всегда спешил домой. «Или не любил? В том-то и дело, что любил», – спорил сам с собой Гранин.

– Макс, может, ты попросту боишься ей сказать о нас?

– Ничего я не боюсь. Лана, я прожил с Машей почти тридцать лет, и… не так просто взять и сказать…

– Тогда ничего не говори, пусть все будет так, как есть. Главное, нам хорошо вместе, – пошла на мировую Лана.

Гранин лег обратно в постель и погладил ее по спине.

Через час он быстро принял душ и поцеловал на прощание Лану. Конверт с деньгами он оставил на обычном месте, на той же прикроватной тумбочке, где недавно лежали его часы. Он почему-то вспомнил, как первый раз нерешительно оставил деньги и потом запоздало упрекал себя, боясь, что Лана обидится. Ничего не случилось. На следующий день она встретила его в таком пеньюаре, от вида которого у него перехватило дыхание.

Подарок, купленный от его имени и на его деньги, Гранину понравился.

– Завтра встретимся?

– Нет. Завтра я еду на завод.

– Зайдешь?

– Ты же сама знаешь, что нет. Или ты хочешь, чтобы вся твоя бухгалтерия была в курсе наших отношений?

Лана промолчала. Если бы только знал Гранин, как ей действительно хотелось, чтобы вся бухгалтерия завода была «в курсе их отношений», чтобы в городе она была всеми узнаваема, но только не как любовница, а как новая жена мэра. И чтобы водитель подвозил ее прямо к заводской проходной, и чтобы сидела она потом в своем кабинете целый день невыспавшаяся.

– Максим, помнишь, ты мне обещал, что я могу стать главным бухгалтером завода?

Лана подошла к нему вплотную и помогла завязать галстук.

Карьерный рост Лане Гранин, не задумываясь, пообещал в порыве страсти. Он утопал в ее пленительных ласках, и попроси тогда она хоть луну в придачу, он бы и луну пообещал ей достать, как обещал достать золотые черевички Оксане влюбленный Вакула.

– Лана, хочешь, я тебе открою какой-нибудь салон? Это сейчас модно. На каждом углу как не фитнес-центр, так спа-салон. Что ты хочешь? Выбирай.

Гранин одевался и старался при этом не спешить, чтобы Лана не подумала, что он убегает.

– Максим, сам подумай, что я буду делать в твоем салоне? Обслуживать всяких теток? Скажи, сколько лет нашей Ирине Васильевне? – вернулась к неоконченному разговору Лана. – Еще немного, и будем столетие праздновать.

В ее голосе зазвенела обида. Он даже не заметил, как научился улавливать все оттенки ее голоса.

– Лана, послушай меня, – Гранин поднес ее руку к губам, – дело не в возрасте. Будь Ирине завтра сто лет, она все равно будет главным бухгалтером на заводе до тех пор, пока этот завод будет принадлежать мне. Давай раз и навсегда закроем эту тему, – предложил Гранин.

Он мог пойти на многие уступки, мог бесконечно удовлетворять все ее прихоти и потакать капризам, только если это не касается работы. Ирина Васильевна – профессионал, лучшая в своем деле, Лана – рядовой бухгалтер, который выше себя не прыгнет. В кадрах он разбирался.

– А насчет салона подумай, – посоветовал Гранин перед тем, как закрыть дверь квартиры.

Сев в автомобиль, он почувствовал накопившуюся за день усталость. Захотелось принять душ и лечь в постель, и ни о чем не думать. «Почему женщины постоянно усложняют жизнь себе и другим? Ну, живи себе и радуйся. Надо деньги – бери, хочешь – салон открою. Скажи только какой! Так нет! То разойдись, то женись, то сделай главным бухгалтером».

Гранин начинал злиться на себя, и неприятное чувство тревоги стало медленно заползать в салон машины. «Мне не о чем тревожиться. Все под контролем», – успокоил себя Гранин. Но, стоило пробежаться глазами по окнам своей квартиры, неприятное чувство опять возникло в груди. В комнате Елки горел свет. Иногда ему казалось, что незаметно повзрослевшая дочь чувствует состояние его души. От этой догадки Гранину становилось не по себе, и безоглядное будоражащее чувство влюбленности становилось постыдным. Что-то невидимое и неощутимое рушилось в его жизни безвозвратно.

Обычно все отмечают «день рождения» семьи, празднуя годовщину свадьбы. Они не были исключением. На тридцатилетие семейной жизни он заблаговременно купил Марии жемчужное ожерелье. В сейфе в черном бархатном футляре лежали тридцать белых крупных жемчужин. Но они с женой праздновали еще одну не менее значимую дату – день, когда он пришел к ней с красными розами. В ту первую ночь он сделал ей предложение, и она без сомнения сказала ему «да».

Гранин вспомнил о цветах, оставленных в служебной машине. «Как-то все получается не по-людски, наперекосяк», – подумал Гранин и опять сел в машину.