Вопреки уликам - [11]

не попал. Она закашлялась, поперхнулась, выплюнула виски на пол.

Расширенными в ужасе глазами смотрела, как напиток впитывается в палас

бесформенным, рваным пятном. В изнеможении присела на диван, бессильно

опустив непослушные руки. Они повисли, как пустые рукава.

Ирина Арнольдовна отсутствующим взглядом смотрела на циферблат больших

напольных часов. Как же раздражающе медленно ползла секундная стрелка!

Каждый ее шаг отзывался в сердце женщины острой режущей болью. Шаг – укол

боли! Ужас! Терпеть такое становилось мучительно, невыносимо…

25

Днем, после убийства профессора, позвонил ее брат, сотрудник городской

прокуратуры, и сказал, что к расследованию привлечен эксперт-криминалист

Лобов.

«О чем ты, к чему это все?» - не поняла она, но брат пояснил, что Лобов – звезда

столичной криминалистики и если уж он взялся за дело, то непременно через

несколько дней преступника найдут.

«Боже! - содрогнулась Ирина Арнольдовна. – Уже так скоро! Но что же мне

делать?»

Вспоминая сейчас свое тогдашнее чувство, она понимала, что оно только

усилилось, разрослось в ней одним огромным, жгущим углем и терзает, выжигает

ее душу.

Надо что-то делать! Что-то необходимо предпринять срочно, теперь же!

Она резко вскочила и кинулась к платяному шкафу. Начала лихорадочно хватать с

полок вещи и разбрасывать их по полу.

- Не то, не то! – она в отчаянии швыряла одну вещь за другой, но не могла ни на

одной остановиться.

Потом внезапно замерла, ее взгляд постепенно становился осмысленным. Снова

подошла к бару, еще раз плеснула виски и на этот раз свободно проглотила его.

Казалось, самообладание снова вернулось к ней. Она взяла черный маркер и

прошла на кухню. Через минуту вернулась в комнату, подошла к гардеробу,

собрала кое-какие вещи в небольшой чемодан, оделась и прошла в ванную

комнату. Умылась, причесала короткие темно-русые волосы с пробивающейся

сединой, покрасила губы, ресницы и брови. Внимательно осмотрела квартиру, подняла с полу чемодан и … чуть не выронила его: тишину квартиры разрезал

резкий звонок во входную дверь. Она опустила чемодан, на цыпочках подошла к

двери и, не дыша, посмотрела в глазок. Так и есть!

Ирина Арнольдовна почувствовала, как возвращается недавний страх. Ни жива ни

мертва стояла она у двери, не отрывая лица от глазка. С той стороны ждали и

время от времени давили кнопку звонка.

«Тут кто кого! - решила Ирина Арнольдовна и, осторожно отойдя от двери,

присела на пуфик. – Пусть звонит. Надоест все же… Свет погасить, однако…» - она

поднялась и щелкнула выключателем. В квартире воцарился полумрак,

надвигающиеся за окном сумерки стерли очертания, уплотнили пространство,

заострили чувства. Ирина Арнольдовна терпеливо ждала. Она уже не боялась, как

прежде. Мысли ее работали четко и продуктивно.

26

Наконец, звонки прекратились. Ирина Арнольдовна опять осторожно подошла к

двери и прислушалась. Открылись двери лифта. Посмотрела в глазок, но ничего

не увидела: лифт был в стороне. Однако услышала, что в него вошли. Двери

закрылись. Лифт пополз вниз. Ирина Арнольдовна подошла к окну и осторожно

выглянула во двор. Та самая машина! Из подъезда вышел человек. Ирина

Арнольдовна отпрянула от окна. Через полминуты посмотрела еще – машины не

было.

Ирина Арнольдовна облегченно вздохнула, взяла чемодан, вышла на площадку и

закрыла двери. Спустилась на лифте и вышла на улицу черным ходом…

Примерно в это же время Лобов вошел в кабинет Суровина и доложил:

- Есть результаты, Николай Владимирович.

- Валяйте.

- Кровь на обухе кувалды и перчатках принадлежит Рябичу, - начал Лобов. – Что

касается волос, то, как я и предполагал, они принадлежат двум людям –

профессору и другому человеку, возможно, убийце…

- Всеволод Никитич, как же так – «возможно»? – прервал Суровин. – Нам ведь

нужны четкие, безапелляционные доказательства!

- Хорошо, - согласился Лобов. – Гипотетически предположим, что это волосы

убийцы. Как ни назови их владельца – это мало что нам даст, пока мы не отыщем

самого владельца. Пока что он не найден, как вы понимаете. Хорошо уже то, что

один подозреваемый отпадает. Экспертиза показала, что это волосы не Родского.

- Уже хорошо, - облегченно вздохнул Суровин. – Нам надо побыстрее закрыть это

дело, сами понимаете, профессор очень уж знаменитая фигура. С нас просто так

не слезут…

- Это естественно, Николай Владимирович. Будем уповать на Всевышнего. А моя

жена помолится об успехе нашего дела.

- Она верующая? – спросил следователь.

- Да, и серьезно.

- Так, может, она нам подскажет, что надо сделать, чтобы поглаже все у нас шло?

Ну, съездить куда-нибудь, например, в святые места или помолиться кому?

- Видите ли, Николай Владимирович, если самим что-то такое предпринять, это

будет выглядеть как корысть, и неизвестно еще, чем все закончится. Как бы

вообще не напортить. А вот попросить другого человека помолиться за нас – это

другое дело.

27

- Так какая же тут корысть, как вы говорите? Ведь мы стремимся к тому, чтобы

справедливость восторжествовала! Никакого личного интереса тут и нет вовсе…

- Это на наш, человеческий, взгляд, Николай Владимирович, - возразил Лобов. –

А там, - он поднял палец над головой, - свои соображения, порой с нашими не