Они обсудили это с Ворли.
— Публика, — сказал он. – Вот что представляют собой люди. Публика для любого, кто выступает на сцене. А монета – это то, чем они расплачиваются с исполнителем. Он должен уметь их развлечь.
— Но какое все это имеет отношение к тайнам? – спросила Верена.
— Никакого. Это просто какой-то праздник.
Казалось, это и был ответ.
— Может, нам следует устроить какое-нибудь зрелище, — предложила Ванья. – Они всегда мне нравились. Я с удовольствием побыла бы звездой.
— Что ты умеешь делать? – спросил Ворли. – Умеешь петь или танцевать? Или шутить?
— Не очень хорошо. Полагаю, что могу продемонстрировать, какой умею быть соблазнительной. Но мне было бы стыдно заниматься этим перед толпой. Так что это плохая идея.
— Мне нравится смотреть, как ты соблазняешь меня, — сказал Ворли. – Почему ты думаешь, что мир этого не оценит?
— Мир может назвать меня девицей легкого поведения.
— А что в этом плохого? – поинтересовалась Молли. Она оставалась с Вереной, но не участвовала в диалоге вплоть до этого момента. – Из меня получилась прекрасная ночная бабочка. А из Рены – еще лучшая.
Ворли рассмеялся.
— Хороший вопрос. Мужчины ценят ночных бабочек, когда им нужен секс, но в другое время вынуждены их порочить. Это лицемерие, тем не менее, оно широко распространено.
Верена была заинтригована.
— Почему мужчины порицают то, что им больше всего нравится?
— Это из-за религии. Секс – один из самых мощных стимулов, однако обществом зачастую осуждается. Поэтому мы должны заниматься им, одновременно отрицая свою причастность к нему. Притворяться, что мы не хотим того, чего на самом деле страстно жаждем. Мы должны любить и ненавидеть женщин за это.
— Я предпочитаю быть любимой, а не ненавидимой, — сказала Ванья.
— Ты и есть возлюбленная, — отозвался Ворли.
— Может, это и есть ключ? – спросила Верена. – Секса хотят больше всего и вместе с тем ужасно боятся, что его тайна откроется. Конечно же, в области секса существует больше секретов, чем в любой другой.
— Это могло бы объяснить сцену и публику, — сказала Ванья. – Но не монету. Ей можно заплатить за секс или зрелище, но в этом нет никакого стыда; все продается и покупается.
— Монету тоже легко объяснить, — возразил Ворли. – Когда ее подбрасывают, она вертится в воздухе, и теоретически неизвестно, гда остановится.
Он вытащил римскую монету, сохранившуюся со времен оккупации, и подбросил ее в воздух. Она приземлилась на пол, подпрыгнула и легла перед Вереной.
— Шанс, — сказала Верена, глядя на монету. – Какая связь между Ночью и шансом?
— Подозреваю, что сильная. Если Ночь укрывает неизвестное, то… что может быть более неизвестным, чем последствия шанса?
— Значит, монета может быть символом шанса. Но какое отношение это имеет к выступлению на сцене перед публикой?
— Вполне может иметь, — ответил он. – Во время представления никто не может быть уверен в реакции публики. Людям может понравиться или же они освистают зрелище, а причина остается скрытой.
— Я бы не рискнула выйти на сцену, — сказала Ванья. – Не в том случае, если мой успех или неудача зависели бы от подбрасывания монеты. Провал превратился бы для меня в настоящий кошмар.
Ярость обиженной женщины иногда превосходит все возможности ада, вспомнила Джоли. Эта мысль, возможно, и была анахронизмом здесь, но все же Джоли связывала ее с поднятой темой. Ни одна женщина не хочет быть отвергнутой или считаться бесполезной.
— Но у монеты нет разума, — подчеркнул Ворли. – Она тебя не оценивает, поэтому не нужно так волноваться об этом.
— И все же я ужасно волнуюсь.
— Ты очаровательна, когда нервничаешь, — он удержал ее рядом с собой и начал поглаживать. Она какое-то мгновение сопротивлялась, потом приняла участие; сомнений в его интересе не осталось, а Ванья была здоровой вампирессой.
Верена обдумывала разговор. Сейчас, когда она осталась в относительном одиночестве, она могла сосредоточиться. Секс… сцена… реакция публики… шанс… Ночь… тайна. Каким образом все это соединялось друг с другом?
Она подняла монетку. На одной стороне был изображен в профиль мертвый римский император, на другой – ее денежное достоинство. Головы и хвосты. Победа или поражение.
— Давай найдем сцену и публику, — предложила Молли.
— Где-нибудь, — кивнула Верена.
Она пошла в центральную залу пещеры, где находилась сцена. Там сидели несколько вампиров, общаясь в промежутках между любовными играми. Они взглянули на вошедшую Верену. Она поднялась на сцену. Затем, ведомая Видением, подбросила монету высоко в воздух. Та завертелась, но не сверкала; для этого не хватало света – и все же вампиры отлично ее видели. Скорость монеты уменьшилась, она почти зависла в воздухе, лениво вращаясь. Время замедлилось.
Верена начала импровизированное представление: сексуальный танец. Она чувственно двигала бедрами, приглашающе протягивала руки, вздрагивала, заставляя грудь колыхаться. Она повернулась к публике спиной, подчеркивая ягодицы, встряхнула копной волос. Она пыталась стать желанной для этой местной публики. Если монета упадет кверху профилем, возможно, у нее получится. Если денежка покажет свое достоинство, Верене, к собственному огорчению, суждено провалиться. Внезапно выигрыш стал казаться ей важным – так она могла доказать себе и другим, что очаровательна и достойна. Проигрыш превратит ее жизнь в кошмар; так, что захочется умереть. Но шансы были равными. Все зависело от непредсказуемой монетки. Ее жизнь зависела от бездушного шанса.
