Вооружение и военное дело кочевников Южного Урала в VI-II вв. до нашей эры - [4]

чем будет сказано ниже.

Не менее значимая роль в изучении сарматского вооружения и военного дела принадлежит А.М.Хазанову. Начиная со своего диссертационного исследования, он на протяжении ряда лет посвятил этому вопросу несколько статей, которые обобщил в известной монографии [Хазанов, 1971].

На основании широчайшего круга аналогий А.М.Хазановым был дан глубокий оружиеведческий анализ, включавший в себя проблемы его происхождения и хронологии. В качестве примера можно указать на главы III и V, где даны блестящие характеристики "скифскому" луку и защитному вооружению. Со знанием материала и привлечением всего известного корпуса письменных источников написан раздел по истории катафрактариев.

К сожалению, в хронологическом отношении книга А.М.Хазанова не смыкается с работой К.Ф.Смирнова, образуя существенный пробел в военной истории кочевых племен Южного Урала. Делая основной упор на изучении военного дела кочевников средне - и позднесарматского времени военное искусство прохоровцев осталось вне сферы исследования. Подобная ситуация носила объективный характер и была обусловлена недостаточным количеством археологического материала. Так, например, из 8 учтенных А.М.Хазановым наконечников копий прохоровского времени только два происходят с территории рассматриваемого региона (Прохоровка, Матвеевский). Подобная картина наблюдается и с другими категориями оружия, особенно защитного.

Некоторые замечания можно высказать и по отношению к главе VI, где рассматривается военное искусство сарматов.

Нельзя согласится с А.М.Хазановым в том, что у Кочевников региона в VI-II вв. до н.э. не существовало каких-либо военно-политических объединений. Исследования "царских" курганов на Южном Урале свидетельствуют, что такие объединения появились уже в "савроматское" время (могильник Сара), а в начале прохоровского достигли большого могущества (могильник Филипповка).

Совершенно необоснованно А.М.Хазанов считает проблематичным существование у кочевников региона военных вождей в VI-II вв. до н.э. Материалы перечисленных выше памятников красноречиво свидетельствуют не только о наличии военной аристократии, но и профессиональных воинов-дружинников.

Накопленный материал позволяет сделать также и корректировку периодизации военного дела номадов исследуемого региона, которое А.М.Хазанов заключил в рамки VI-II вв. до н.э. (по автору I период). Дифференцированный подход к погребальным воинским комплексам позволяет выделить как минимум три периода между указанными выше столетиями, где каждому из них присущи свои особенности в плане эволюции, как оружия, так и военного искусства.

Однако совершенно бесспорным представляется замечание А.М.Хазанова о том, что принципы военной организации сарматов соответствовали родоплеменной структуре. Не вызывает также сомнений применение кочевниками этого времени (VI-II вв. до н.э.) тактики "ударного" кулака наряду с традиционной лавой. Справедливым является высказывание А.М.Хазанова о том, что рукопашная схватка играла у сарматов большую роль, чем у скифов, и о поразительной связи иранского военного искусства Аршакидского времени с оружием и военным делом сарматов.

В целом, подводя итог исследованиям А.М.Хазанова, следует признать, что они внесли значительный вклад в разработку проблемы, однако первый интересующий нас период VI-II вв. до н.э., как уже отмечалось выше, представлен слабо и акцент сделан на военном искусстве последующих столетий, т.е. тогда, когда сарматы попали в поле зрения античных авторов. Оказавшись в районах Северного Кавказа и Причерноморья, Подунавья, они перестали иметь отношение к кочевникам Южного Урала в территориально- хронологическом плане.

Во второй половине 70-х - начале 80-х годов было опубликовано несколько книг и статей, прямо или косвенно затрагивающих интересующую нас проблему.

Прежде всего, это относится к работам, где был введен в научный оборот новый материал по клинковому оружию. В совместной статье В.С.Горбунова и Р.Б.Исмагилова были опубликованы случайные находки мечей и кинжалов из Башкирии широкого хронологического диапазона в рамках раннего железного века [Горбунов, Исмагилов, 1976]. Всего были приведены данные по 12 кинжалам савроматского времени, 13 экземплярам раннесарматского и 13 экземплярам среднесарматского времени. Примечателен тот факт, что большая их часть происходит из районов, прилегающих к г. Стерлитамаку.

Несколько позже Р.Б.Исмагилов привел сводку случайных находок кинжалов с когтевидными и зооморфными навершиями, происходящих в основном из степных и лесостепных районов Башкирии [Исмагилов, 1976; Исмагилов, Скарбовенко, 1977; Исмагилов, 1980]. В обоих случаях автором было дано не только тщательное описание публикуемых экземпляров, но и приведен детальный оружиеведческий анализ. В частности, Р.Б.Исмагилов", ‘ обратив внимание на наличие перекладины, соединяющей волюты когтевидного навершия, считает этот элемент датирующим признаком, свидетельствующим о несколько более позднем времени бытования данного типа оружия. По его мнению, кинжалы рассматриваемого типа на Южном Урале имеют западные, скифские истоки своего происхождения.