Вооружение и военное дело кочевников Южного Урала в VI-II вв. до нашей эры - [2]

Близость скифо-сакского оружия уже отмечалась в литературе [Акишев, 1873. С.43-58; Медведская, 1972. С.76-99]. Ранние кочевники Южного Урала не являлись исключением в этом плане и составляли органическую часть степного мира Евразии. Географическое положение региона способствовало пересечению здесь военных традиций европейских (скифы, савроматы) и азиатских (саки Казахстана и Сибири) номадов. Результатом такого взаимодействия явилось появление в арсенале степного населения исследуемого региона акинаков с почковидными и бабочковидными перекрестьями, кинжалов с когтевидными навершиями, может быть, панцирей, с одной стороны, и кинжалов с узкими крыловидными гардами и зооморфными навершиями, а также бронзовых черешковых наконечников стрел - с другой. Однако, несмотря на безусловную близость типов оружия, обусловленную единым источником происхождения, все же его не следует считать тождественным от Дуная до Монголии. Различия начали проявляться уже вскоре после того, как, заполнив свои территориальные ниши в VII-VI вв. до н.э., скифы, савроматы и кочевники сакского круга ориентировали комплекс своего вооружения, войсковую структуру и военное искусство применительно к местным условиям и конкретному противнику. Дальнейшее развитие военных традиций привело к тому, что скифы, например, первыми стали применять тактику ведения боя с привлечением тяжеловооруженной конницы, кочевники Южного Урала уже в VI-V вв. до н.э. приняли на вооружение длинные всаднические мечи и т.д. Широкомасштабные исследования "царских" курганов в последние годы позволили по-новому взглянуть не только на социально-экономические аспекты культуры номадов южноуральского региона, но и дали серьезный импульс к изучению рассматриваемой проблемы.

Несмотря на то, что кочевническое оружие всегда привлекало внимание его первооткрывателей [Нефедов, 1889. С.1-41; Аниховский.[1906. С.69-76; Кастанье. 1910; Кастанье, 1906. С.76-94; Попов, 1906. С.202-205], все же первый обобщающий оружиеведческий анализ был дан замечательным русским археологом М.И.Ростовцевым. Он весьма основательно проработал имеющиеся в его распоряжении немногочисленные материалы по различным категориям оружия и в отношении раннепрохоровских мечей пришел к интересному выводу. В частности, он полагал, что перекрестья в виде бруска, сломанного под тупым углом, являются переходной формой от "сердцевидного к прямому", что собственно отмечалось и было поддержано К.Ф.Смирновым. Не менее интересно замечание М.И.Ростовцева относительно большого сходства южноуральских кинжалов VI-V вв. до н.э. с сибирскими [Ростовцев, 1918. С.61].

В конце 20-х - начале 30-х годов вышло сразу три работы, касающиеся вооружения ранних кочевников западной части Евразии (В.Гинтерс, П.Д.Рау, Б.Н.Граков), две последние из которых имеют непосредственное отношение к рассматриваемому региону и интересующей нас проблеме.

Здесь следует, прежде всего, выделить исследование П.Д.Рау, где он разработал основы типологии бронзовых наконечников стрел, которые впоследствии с учетом замечаний были восприняты К.Ф.Смирновым. Кроме этого он предложил свою хронологическую шкалу для наконечников стрел, которая, в сущности, претерпела небольшие принципиальные изменения [Rau, 1929].

Б.Н.Граков, проводивший полевые исследования на территории Южного Урала, опираясь на полученный материал, отметил разницу между скифскими наконечниками стрел и наконечниками номадов Волго-Уральской степи, а также выявил общую закономерность их развития в морфологическом и хронологическом отношении [Граков, 1930. С.32].

Продолжая историографический обзор, нельзя не сказать о работе Н.Я.Мерперта, который определил один из типов навертим акинаков как когтевидное, полагая, что волюты являются Завитками птичьих когтей. Автор предложил и семантическое толкование такой трактовки, выделив два мотива - цепкости, силы удара и меткости. Время бытования кинжалов такого типа Н.Я.Мерперт заключил в рамки V-IV вв. до н.э. [Мерперт, 1948. С.74-79].

В 50- 70-е годы была опубликована серия специальных исследований, где вооружению и военному делу древних племен эпохи раннего железного века Евразии посвящен основательный анализ [Толстов, 1948; Сокольский, 1954; Блаватский, 1954; Мелюкова, 1964; Литвинский, Пьянков, 1966; Пугаченкова, 1966; Членова, 1967; Черненко, 1968; Бессонова, 1984]. В настоящем разделе мы не будем останавливаться на историографическом анализе перечисленных выше работ, хотя будем ссылаться на них ниже. Рассмотрим лишь те, которые имеют непосредственное отношение к исследуемому региону.

Безусловно, важнейшей вехой в изучении оружия и военного дела кочевников Волго-Уральских степей явилась монография К.Ф.Смирнова [Смирнов, 1961]. Несмотря на то, что она была написана более 30 лет назад, выводы, сделанные в ней, до сих пор остаются актуальными. Следует выделить тот момент, что труд К.Ф.Смирнова имел огромное значение не только для хронологических построений в истории племен рассматриваемого региона, но и для Евразии в целом. Автор убедительно доказал, что оружие, находимое в комплексах, является основным источником для датировки тех или иных древностей, проследил эволюцию различных категорий оружия, выяснил характер попадания некоторых типов наконечников стрел, мечей, копий в степи Южного Урала. Однако в то же время ряд его положений, с учетом накопленного материала, в настоящее время требует корректировки.