Воля мертвых - [8]

Соня осторожно протянула руку и коснулась плеча девушки. На ощупь кожа незнакомки была прохладной и влажной. Рыдания сотрясали плечи несчастной.

— Тише, тише,— успокаивающе заговорила Соня.— Успокойся. Ты сможешь говорить на человеческом языке? Постарайся объяснить мне, что тебя терзает, и могу ли я помочь тебе. Ну, тише, тише… Что я могу для тебя сделать? Может быть, ты сумела бы показать жестами?

Соня несколько раз взмахнула руками, надеясь, что незнакомка поймет ее.

В больших широко раскрытых глазах девушки появилось отчаяние. Она мучительно пыталась выдавить из себя хоть какие-то звуки, отдаленно напоминающие человеческую речь.

Наконец Соня не без труда разобрала:

— Макдашу… Макдашу…

Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась, странно, по-звериному, подвывая тонким голоском, сидя на корточках и покачиваясь из стороны в сторону.

— Макдашу,— медленно повторила Соня, словно пробуя это незнакомое слово на вкус.— Макдашу… Что это такое? Ты можешь объяснить? Постарайся! Иначе я не сумею тебе помочь!

Девушка вскинула голову и разразилась целым потоком речи, похожей на птичью. Она странно цокала, присвистывала, подвывала и взвизгивала, а потом заключила с какой-то безнадежной и в то же время умоляющей интонацией:

— Макдашу…

Соня уселась рядом со своей ночной гостьей, взяла ее судорожно подергивающиеся руки в свои.

— Успокойся, прошу тебя. Я попытаюсь понять, чего ты добиваешься. Ведь ты нуждаешься в моей помощи, не так ли?

Распахнутые глаза, черные, с золотыми зрачками, глядели, казалось, прямо в душу Сони.

— Ты ведь понимаешь меня? — на всякий случай спросила Соня.

К ее ужасу, тщательно подавленному, девушка опустила голову и тихо лизнула колено Сони, а потом снова подняла на нее умоляющий, почти собачий взгляд.

Кое-что начало смутно проясняться.

— Ты не человек? Ты оборотень?

Девушка уселась совершенно по-собачьи, склонила голову набок и облизнулась.

— Ты собака?

Незнакомка лающе рассмеялась.

Нет, не собака… Так кто же? Кто?

Соня мучительно пыталась догадаться. Нет, девушка не была оборотнем… Она была вместилищем чьей-то души — может быть, звериной, а может — божественной…

Сейчас даже не важно было выяснять статус и происхождение девушки. Главным было завоевать доверие странной ночной гостьи, у которой — в этом Соня не сомневалась — было какое-то важное дело к ней, Рыжей Соне.

У нее — или у того, чья душа вселилась сейчас в это тонкое беззащитное девичье тело.

Как бы то ни было, а выяснить это было необходимо.

Незнакомая девушка совершенно оправилась от страха. Она даже позволила Соне взять себя за руку и потянула свою спутницу куда-то в чащу леса. Вдвоем они прошли по глухой тропинке, известной только диким зверям и другим обитателям чащобы.

Луна уже зашла за горизонт. Звезды гасли одна за другой, листья деревьев из черных постепенно становились серыми. Уже занимался рассвет.

Неожиданно перед путницами открылась большая поляна. Ее окружали вековые дубы, которые словно сошлись сюда в незапамятные времена и встали в почти правильный круг, как жрецы во время выполнения обряда.

Соня заметила, что в стволы всех дубов вживлены человеческие черепа. С длинных, простертых, как руки, ветвей свешивались разные кости — и звериные, и человеческие. Они тихо покачивались в рассветном ветерке, шелестели, переговариваясь с листвой на каком-то таинственном, одним им понятном языке.

Между костей свисали длинные разноцветные ленты, частью истлевшие, частью совсем новые, женские косы, мужские бороды, хвосты лошадей и лисиц.

А посреди поляны на столбе висел труп лисицы. Животное было прибито к столбу деревянными гвоздями, пробившими передние и задние лапы, грудь и живот. Самый длинный кол торчал у зверька в горле.

Испустив жалобный пронзительный визг, таинственная спутница Сони метнулась к жуткому лесному жертвеннику и принялась, завывая, бегать вокруг зверски умерщвленной лисицы, громко оплакивая ее безутешным поскуливанием и звериными стонами.

При виде этого зрелища у Сони мурашки побежали по коже. Рыжеволосая девушка остановилась, оглядываясь по сторонам и медленно осваиваясь с увиденным, настолько необычным было это зрелище. Неприятный холодок пробежал у нее между лопаток. Здесь, на скрытой от людских глаз лесной поляне в самом чреве леса, вершились ужасные дела; кто-то неведомый взывал здесь к каким-то жутким злым силам. Вся поляна так и дышала духом темного колдовства и недобрых чар.

Внезапно Сонина спутница упала как подкошенная у подножия столба. Соня осторожно коснулась ее рукой.

Девушка была мертва!

— Соня…— послышался тихий, явно нечеловеческий голос у Сони над головой.

Соня выпрямилась и оглянулась в поисках говорившего.

— Кто зовет меня? — окликнула она невидимого собеседника, не желая вести разговоров вслепую.— Покажись!

— Соня…— еще раз прозвучало в рассветных сумерках негромко, но вполне отчетливо.

Наконец Соня разглядела того, кто взывал к ней столь настойчиво, а разглядев — невольно содрогнулась от ужаса и отвращения. Маленькие, как бусины, подернутые смертной пеленой глаза распятой лисицы горели желтоватым огнем, и в них явно светился нечеловеческий разум. Пасть умерщвленного животного тихо двигалась.