Воля Императрицы - [12]

Он улыбнулся им:

— Благодарю вас. Я не места себе не находил с тех пор, как Сэндрилин сказала, что поедет.

* * *

Следующим утром Сэндри явилась вместе с охраной и повозкой, заваленной рулонами ткани. Поскольку Трис ушла на рынок, а Даджа была в Спиральном Круге, служанка позвала Браяра.

Браяр глянул на Сэндри и понял, что грядут неприятности. Ярко-голубые глаза Сэндри опасно искрились, а её щёки покрывали красные пятна.

— Мы думали, что ты будешь рада нашей компании, поскольку так хотела, чтобы мы были вместе, так что же воткнуло булавки в твою дворянскую задницу? — спросил он, засовывая руки в карманы. — И для чего всё это? Для палаток? Или ты думаешь, что мы слишком бедны, чтобы иметь одежду?

Сэндри зыркнула на него:

— Я сомневаюсь, что у вас есть подходящая ко двору одежда, скроенная и сотканная мной лично, — ответила Сэндри. — И я отказываюсь отвечать на твой первый, вульгарный вопрос.

Когда слуга начал заносить в дом первую партию ткани, Браяр закатил глаза:

— Я годами был вульгарным, и тебя это никогда не беспокоило. Если ты думаешь, что я отложу приготовление моих деревьев к уходу Розторн ради того, чтобы ты втыкала булавки в меня, то подумай ещё раз. У меня нет времени на примерки.

Он развернулся и пошёл внутрь, обратно в свою мастерскую. Она знал, что Сэндри последует за ним. Когда она хотела ссориться, ничто не могло её остановить.

Пока он ждал, Браяр занялся своими шакканами, готовя их к поездке в Спиральный Круг. Они ворчали, пока он проверял их листья, ветки и почву, перед тем как снова ставить их в корзины для переноски. Как и Браяр, они с нетерпением ждали возможности остаться на долгое время в одном месте.

— Вам так понравится у Розторн, что вы меня даже не вспомните, — сказал он им с мягкостью, которую в эти дни редко демонстрировал людям. — И она вас в ближайшее время никуда не повезёт.

— Так зачем ты согласился поехать, если не хочешь? — потребовала стоявшая у порога Сэндри.

В руке у неё была корзинка для шитья.

Браяр не обернулся к ней:

— Потому что Его Светлость меня попросил.

— Ох! — судя по звуку её голоса, Сэндри разозлилась ещё больше. — Так значит, если бы мой дед попросил тебя восстановить нашу старую связь, ты бы сделал это для него, но не для нас.

Браяр закрыл глаза, черпая спокойствие из очень старой миниатюрной яблони, которой он касался. Она что, и раньше вела себя как ребёнок?

— Его Светлость никогда не попросит нас о такой глупости.

— Глупости!

Браяр обернулся, чтобы зыркнуть на Сэндри. Он не хотел, чтобы его раздражение передалось дереву:

— Смотри. Одно дело — жить радостно, дружно, и играть друг у друга в голове, когда ты маленький, Сэндри. У детей и мысли детские, а мы были детьми, не смотря на то, что мы были достаточно сильны и обучены, чтобы получить свои медальоны магов.

Расстраиваясь, он соскальзывал обратно на свой родной уличный жаргон, используя слово, означавшее «козлёнок» в значении «ребёнок».

— Мы все поддерживали свой разум аккуратным, чистым и упорядоченным для нашей магии, и это было легко, потому что мы были детьми. Мы больше не дети. Мы можем управлять нашей силой, потому что мы сильнее, и это хорошо, потому что у нас в головах бардак, как у взрослых!

— Ты хочешь сказать, что у тебя в голове бардак, — парировала Сэндри, побагровев от гнева. — Ты, побывавший в далёких странах, с твоей таинственной войной и твоим императором Янджинга, в то время как я, глупышка, осталась дома и осталась ребёнком!

Браяр шагнул вперёд, чтобы гневно посмотреть ей в лицо. «А ещё я забыл, какой чертовки раздражающей она может быть, всё время тыкая человека в его мозоли!» — подумал он.

— Почему с тобой всегда всё такое до одури личное? — потребовал он.

Сэндри упёрла кулаки в бока и поднялась на цыпочки, чтобы сократить их пятидюймовую разницу в росте:

— Личным? Личное — это то, что у меня было, пока мои брат и сёстры гоняли по всему миру, на случай, если ты забыл, Мистер Большие Штаны.

Браяр потрясённо уставился на неё:

— Ты сказала, что ты не против!

Сэндри зыркнула ему прямо в глаза:

— Я пришлось так сказать, идиот. Вы бы всё равно поехали, нравилось мне это или нет. Я могла лишь сохранить остатки своей гордости!

Теперь закипел уже Браяр:

— Эта твоя хренова дворянская гордость, гораздо более осмысленная, чем та, что имеем мы, грязные крестьяне…

Сэндри ответила:

— Это лучше, чем твоя тугозадая уличная нерадивость, насмехающаяся над серьёзными вещами!

Она выкинула вперёд руку и толкнула его ладонью в грудь. Браяр покачнулся на пятках и схватил её за руку.

— Что ж, — сказала Даджа, стоя в дверях, скрестив руки на груди. — Я вижу, что это будет великолепная поездка.

Смутившись, Браяр вернулся к своим растениям. Сэндри бросилась прочь из комнаты, протолкнувшись мимо Даджи.

Помолчав какое-то время, Даджа спросила:

— Значит ли это, что ты не едешь?

Браяр, всё ещё чувствовавший, что залит румянцем от кончика носа до кончиков ушей, покачал головой.

Не услышав ничего и поняв, что Даджа всё ещё была в его мастерской, он пробормотал:

— Девчонки. Всё время бесятся из-за неровности в матрасе.

— Но ты же почувствовал себя лучше, накричав на неё, — очень сухим голосом подала мысль Даджа.