Воля Императрицы - [10]

Закончив, Чайм перелетела на кресло у подоконника и свернулась на подушке, чтобы подремать. Трис села рядом с ней.

Ведрис сложил пергамент, удовлетворённый тем, что интерлюдия с Чайм расслабила этих трёх колких молодых людей:

— Я понимаю, что собираюсь многого от вас просить. Я уверен, что вы трое вдоволь напутешествовались. Однако, меня поставили перед… ситуацией. Вы уже знаете, что Сэндрилин унаследовала от своей матери немалые владения в империи Наморна.

— Один из кузенов её матери управляет ими от имени Сэндри, — сказала Трис.

— И она является клэ́йхэйм — по-ихнему это «графиня» — благодаря унаследованному от матери титулу, — добавила Даджа. — В Наморне женщины тоже наследуют титулы.

— Но даже без всего этого она всё же жутко богата, — сказал Браяр, глядя на лозы, двигающиеся вокруг глубокого шрама на одной из его ладоней. — Благодаря всяким инвестициям и тому, что она здесь делает.

— Да, но наморнскую часть своих дел она запустила. Частично это — моя вина, — признался герцог. — Я и ваши наставники, мы пытались приуменьшить финансовую ситуацию Сэндрилин. Её магические способности поначалу казались важнее. Вы знаете, как устроен мир. Обычно Наследницы — пешки, неспособные жить собственной жизнью и принимать собственные решения. Сэндри бы такая жизнь не понравилась. Здесь нам удалось её от этого отгородить.

— Но предоставив эту защиту, я также отгородил её от исполнения своего долга перед теми, за кого она отвечает в Наморне, — продолжил Ведрис. — Люди, живущие на её землях, возделывающие их и создающие доход для неё. Её кузен Амброс все эти годы защищал её интересы, управляя не только своими, но и её владениями. Я знаю, что это неправильно — уговаривать Сэндрилин оставаться здесь, когда у неё есть ответственность в другом месте. Берэнин, императрица Наморна, также является родственницей Сэндрилин. Она выразила… неудовольствие тем, что я не приложил никаких усилий к тому, чтобы заставить Сэндрилин отправиться к своим наморнским родичам.

Браяр постучал пальцем по цветку на на костяшке одного из своих пальцев, тот сменил цвет с жёлтого на синий:

— Ваша Светлость, а её неудовольствие — оно выражалось солдатами или деньгами?

Ведрис тихо засмеялся:

— Мне правда не хватало вас троих. Так приятно, когда тебя понимают. Угрозы были финансовыми. Если Сэндрилин продолжит оставаться в Эмелане, то Наморн найдёт другие источники шафрана и меди. Некоторые товары, проходящие через Эмелан, будут облагаться более высокими налогами в Наморне. Тем, кто платит эти налоги, будет сказано, что переправлять свои товары через другие страны будет дешевле. Долги эмеланским банкам будут выплачиваться с задержкой, или вообще будут заморожены. В прошлом году проценты от ссуженных Эмеланом Наморнской империи денег так до наших банков и не дошли. Её Императорское Величество обозначила способы, с помощью которых может сделать наши дружеские отношения ещё менее дружескими.

Браяр наклонился и плюнул в пустой камин.

— Имперский язык, — сказал он тихим, но яростным голосом. — Имперское лицемерие. Они говорят красивые слова и точат ножи. Император Янджинга такой же.

— Значит они с императрицей чудесно проводят время вместе, — небрежно бросила Даджа. — Они попеременно воюют уже восемь лет.

— Это — язык дипломатии, — сказал герцог. — Я и сам к нему прибегаю.

— Позвольте угадать, — сказала Даджа, дёргая себя за нижнюю губу. — Сэндри узнала об этом шантаже.

Кивая, герцог сказал:

— Мой сенешаль случайно обмолвился. Сэндрилин была вне себя от ярости. Она настаивает на том, чтобы посетить Наморн, чтобы удовлетворить имперскую просьбу, и чтобы Эмелан… чтобы наш народ… больше не испытывал из-за неё неудобств.

Ведрис наклонился вперёд, оперевшись локтями на колени. «Начинается самая сложная часть, особенно в свете того, что я услышал по приезде», — подумал он.

— Мой следующий шаг труден. Если я пошлю охрану, это будет воспринято как оскорбление. Как намёк на то, что я не доверяю родственникам Сэндрилин позаботиться о ней, что я опасаюсь за её безопасность на территории империи. Очень малое число охранников не будет воспринято как оскорбление, но их численности будет недостаточна для того, чтобы помочь ей, если до этого дойдёт.

Он приостановился, чтобы отпить чаю и попробовать печенье-полумесяц с фисташками, выжидая. Они догадаются, чего он хочет, но также захотят, чтобы он сам озвучил это. Они не захотят проявлять детское рвение или интерес друг перед другом. Герцог вздохнул про себя. Они все ему нравились, и он не хотел видеть их несчастными. Возвращение Даджи домой было горьким, и оставалось таковым. Трис натолкнулась на такую профессиональную зависть, с какой и взрослым было трудно справиться. Обе девушки рассказали ему об этом кое-что по секрету, когда посещали Цитадель, пусть они и не могли говорить об этом с Сэндри. С Браяром он особо не разговаривал, но говорил с Розторн. А ещё он видел в глазах Браяра то же загнанное выражение, какое видел в глазах бесчисленных солдатов и моряков, выживших в бою. Ведрис надеялся, что если он сможет убедить всех троих помочь с его планом, то это может исцелить некоторые их раны. Трудность была в том, что убедить их никогда не было легко.