Вольтер - [49]

И поначалу Фридрих II словно бы не обманывает ожиданий просвещенной части человечества. Словно бы поступает как истинный приверженец идей Вольтера. Судите сами! Едва вступив на престол, отменяет пытки, освобождает крестьян от тягостного — налога на охоту. Благодаря ему в запущенную Берлинскую академию наук возвращается жизнь. Президентом ее становится наш старый знакомец, француз Мопертюи. Приглашает Фридрих в Академию и друга Вольтера, ньютонианца Альгаротти, человека независимого не только по своим убеждениям, но и благодаря богатству отца, итальянского банкира. Возвращается в Берлин и знаменитый немецкий математик Эйлер.

Сам Вольтер, несмотря на усиленные приглашения, в столицу Пруссии еще не приезжает. Но он пристально следит за каждым шагом «Северного Соломона», как называет Фридриха II. Узнав обо всем перечисленном и о том, что молодой король отменил установленный при его августейшем отце режим, когда не только существовал рекрутский набор, но новобранцев еще и покупали и похищали, Вольтер воскликнул: «Король-философ, какое чудо!»

Однако, несмотря на радость и надежды, вселяемые Фридрихом, Вольтер боится, как бы не изменились взгляды автора, уже не угнетаемого отцом наследника престола, но монарха. Поэтому он так торопится с изданием «Анти-Макиавелли», стремительно читает корректуры, теребит гаагского издателя Ван Дюрена, чтобы тот как можно скорее выпустил книгу.

И все-таки пока в Вольтере преобладает убеждение, что его друг и ученик будет «героем на престоле, не истребляющим народы военачальником, но великим правителем, полным любви к человечеству, стремления к миру, покровителем изящных искусств и наук, мудрецом на троне».

Восхищения и надежды рушатся еще не скоро, но опасения оправдываются много быстрее. Очень характерно отношение Вольтера к двум неприятностям, которые принес июль 1740-го. Его поверенный в Париже, аббат Муссино, тот же самый, который отправлял секретную почту в Сире, извещает своего патрона о банкротстве генерального откупщика Минеля. Вольтер из-за этого теряет 400 тысяч ливров, по-теперешнему — 40 тысяч долларов. Потерпевший пишет проникнутое злым юмором стихотворение и этим помогает себе забыть о потере. Но гораздо большим ударом для него является письмо от Фридриха. Вольтера огорчает уже начало, где идет речь об увеличении прусской армии (военная энергия короля, кстати сказать, удивляла даже его генералов). Правда, затем Фридрих пишет, что всячески поддерживает развитие торговли, промышленности, поощряет художников и скульпторов, доверительно рассказывает о себе самом и кончает фразой: «Никто не может так Вас любить и уважать, как я». Но есть и угрожающая приписка: «Ради бога, скупите весь тираж «Анти-Макиавелли»!»

Книга еще не вышла, но уже набрана. Разочарованный и как нельзя больше огорченный Вольтер едет в Гаагу, к Ван Дюрену. Договориться с ним, оказывается, совсем не просто. Пусть книга не подписана, все знают, кто ее автор. А то, что он стал королем, сулит издателю огромные доходы. Вольтер предлагает двойное, даже тройное, вознаграждение за убытки от того, что «Анти-Макиавелли» не увидит света. Тщетно: Ван Дюрен ждет много большего от издания книги.

Тогда Вольтер пускается на хитрость. Необходима еще одна корректура. Он просит издателя дать ему хотя бы несколько листов, рассчитывая не вернуть их и тем самым похоронить набор. Но не на того человека он напал. Вольтер хочет внести поправки? Пожалуйста! Но только у Ван Дюрена дома, в запертой комнате и под наблюдением родных и учеников хозяина. Вольтер соглашается и на это, надеясь взять Ван Дюрена измором. Он работает очень долго и «успевает» прочесть всего несколько страниц. Ван Дюрен тщательно проверяет, не исчезла ли хотя бы одна из них. Через два дня Вольтер приходит снова и опять читает так же медленно. Издатель между тем торопится, и такие темпы правки его не устраивают. Он дает Вольтеру в той же запертой комнате, под наблюдением тех же соглядатаев сразу шесть глав. Тогда у его противника возникает новый замысел. Он зачеркивает целые абзацы так тщательно, чтобы их никак нельзя было прочесть. Он вписывает явную бессмыслицу. Словом, портит корректуру, чтобы книга ни в коем случае не могла выйти. Предлагает Ван Дюрену сперва тысячу, затем тысячу пятьсот дукатов за нанесенный ущерб. Однако тот ни за какую цену не откажется печатать и бессмыслицу, лишь бы она называлась «Анти-Макиавелли» и все знали, что ее автор — монарх.

Зато выхода в свет книги с искажением не может допустить Вольтер. Он предлагает Ван Дюрену обменять испорченную им самим корректуру на другой — безукоризненный экземпляр. Задерживаться в Гааге он больще не может: другие дела зовут в Брюссель. Ван Дюрен согласился зайти к викарию, у которого Вольтер оставил неиспорченную корректуру, и взять ее взамен испорченной, но обещания не выполнил. На тревожные письма из Брюсселя отвечал нелепыми отговорками и тянул так до тех пор, пока не выпустил в свет изуродованного «Анти-Макиавелли». Неудобочитаемые места и вписанные Вольтером бессмыслицы заменил стряпней собственного сочинения.