Вольтер - [30]

Конечно, больше всего говорят о том, что увидел, узнал, услышал и понял Вольтер в Англии, сами «Философические письма», эта энциклопедия настоящего и прошлого страны. Книга поражает редкостной наблюдательностью автора, изобилует подробностями, которые, не боясь упрека в модернизации, можно назвать реалистическими, так же как остроумием, юмором, легкостью пера, полнотой и точностью информации. Но при всем том это не просто путевой дневник, даже литературный.

Книга и шире и уже непосредственных впечатлений автора. В ней не меньше, если не больше, сведений, почерпнутых из различных источников, и в нее вошли отнюдь не все его наблюдения и суждения. Вольтер отбирал и осмыслял то, что видел и слышал сам, и то, что брал из документов и исследований своих предшественников, подчиняя главной задаче — извлечь полезные уроки для своей родины. Это не склад, а арсенал, как потом метко назвали «Энциклопедию» Дидро и д’Аламбера.

Поэтому так важно избежать искушения просто пересказать «Философические письма», подменив пересказом работу биографа, воспользовавшись множеством соответствий, поставить знак равенства между реальной — внешней и духовной жизнью автора в Англии и его книгой.

Не случайно, выносив «Философические письма» в Лондоне, он написал их в Париже, и не сразу по возвращении, а лишь через пять лет, после трагедий «Брут», «Смерть Цезаря», «Заира», «Истории Карла XII» — тоже плодов английских уроков. Сколько времени понадобилось на этот раз Вольтеру, всегда такому стремительному и решительно во всем неутомимому. К тому же он и боялся писать, а тем более печатать эту-книгу, не зная еще силы своего пера.

Сейчас же вернемся к английским письмам Вольтера без кавычек и расскажем о двух отрывках, не включенных в книгу самим автором.

В первом письме Тьерьо из Лондона Вольтер превозносит Англию за то, что это страна, где искусства почитаются и вознаграждаются, где, если между людьми и есть различия, то они определяются их истинными достоинствами, за то, что это страна, где мыслят свободно и благородно, не поддаваясь каким-либо сервилиетским соображениям. В письме от 26 октября Вольтер предлагает Тьерьо стать переводчиком английских авторов, чтобы познакомить с ними французов, и советует ему приехать сюда. Он увидит «народ вольнолюбивый, просвещенный, презирающий жизнь и смерть, народ философов, не потому, что в Англии нет некоторого количества сумасшедших: каждой стране присущ свой вид безумия… Может быть, французское сумасшествие и приятнее английского, но добрая английская мудрость и английская честность выше нашей… я познакомлю Вас с характером этой нации…».

Письма к Тьерьо дают нам еще одно доказательство демократического умонастроения Вольтера в Англии. Первоначально он хотел издать «бедного Генриха» в Лондоне на свой собственный счет. Лишь отсутствие денег заставило его прибегнуть к покровительствуемой двором подписке на «Генриаду», о чем он горько скорбит. «Я устал от дворов, мой Тьерьо. Все то, что король или принадлежит королю, пугает мою республиканскую философию (курсив мой. — А. А.), я не хотел пить этого последнего глотка рабства в царстве свободы».

Но зато как дорожит он дружбой с великим английским писателем! Не только хлопочет о французском издании «Гулливера», но и заботится, чтобы автора его хорошо приняли во Франции, куда тот собирается. Конечно же, преподносит высокочтимому собрату по перу свой «Опыт об эпической поэзии», написанный по-английски и изданный в Лондоне.

Прочтем отрывки, исключенные Вольтером из «Философических писем». (Они были напечатаны потом в собрании сочинений под условным названием «Письма Месье *****».)

Первое «письмо», скорее всего, должно было быть началом книги. Герой только что, в мае 1726 года, приехал в Англию. Народное гулянье в окрестностях Гринвича, куда причалил корабль, приводит его в восторг. Лица гребцов на Темзе выражают «сознание свободы и благосостояния». О благосостоянии говорят и их костюмы. Все девушки кажутся Вольтеру и его спутнику, дипломатическому курьеру, благодаря «живости и довольству» миловидными и изящными. Негоцианты непринужденны и гостеприимны. Действительно, земля обетованная, земной рай… Французу кажется, что он перенесен во времена Олимпийских игр, прекрасное детство человечества. «Весь народ здесь всегда весел, все женщины прекрасны и ожив-ленны, небо Англии всегда ясно и чисто, здесь думают только об удовольствиях».

Но прав немецкий ученый Вильгельм Гирнус: «Начав с иллюзий, Вольтер еще в молодости быстро от них отказался». Именно это произошло уже в первый день, проведенный им в Англии: посетив некий светский салон, сразу убедился, что и хозяева его и гости презирают простой народ. Где же равенство? Вопрос не задан прямо, но подразумевается. Господство той же частицы «де», от которого он бежал, неприятно поражает Вольтера, причем так скоро и на другом берегу Ла-Манша. Кроме того, здесь нет и изысканности, утонченности нравов французского высшего света. Вместо них — чопорность и манерность. К. С. Державин в своей монографии заметил, что в описании этого салона Вольтер предвосхитил «Школу злословия» Шеридана. Он прав. Читаем: «Дамы были натянуты и холодны в обращении, пили чай и шумно обмахивались веерами. Они или не произносили ни слова, или принимались кричать все сразу, понося своих ближних».