Вольтер - [13]
Премию присудили не Аруэ, но некоему аббату, которому покровительствовал де Ламот Удар, известный поэт, еще больше прославившийся как участник спора о древних и новых писателях. Не помогло и то, что Франсуа Мари просил отзыва на свою оду у Жана Батиста Руссо. Тот ответил весьма сурово, что ни Корнель, ни Расин, ни Депрео не писали для премии.
Раз так, побоку Академию! Поэт осмеивает ее в сатирической поэме «Трясина». Мадам Дюнуайе, простив ему попытку увезти дочь, издает поэму в Гааге. Автору грозят неприятности, и отец отправляет его в имение маркиза Луи де Комартена. Старик рассказывает гостю о Людовике XIV, при дворе которого служил, и о Генрихе IV. Это пригодится потом Вольтеру.
ГЛАВА 5
СТИХИ ПРИВОДЯТ В БАСТИЛИЮ
Наступает и 1715 год, поистине исторический. Кончается «век Людовика XIV». Его сменяет знаменитое регентство, преддверие, даже начало «века Вольтера». То, что Франсуа Мари Аруэ примет эту фамилию после заключения в Бастилию, тоже исторически не случайное, своеобразное пересечение судеб принца и поэта, напрасно считавшего себя равным принцу. Он-то герцога Орлеанского отправить в тюрьму не мог…
Конечно, младший сын казначея и сборщика пеней Счетной палаты допущен во дворец не был и не мог быть свидетелем болезни и смерти короля-солнца. Не присутствовал он и на заседании парламента Франции, когда утверждался новый король, ребенок Людовик XV, и регент при нем. Но, во всяком случае, Франсуа Мари, недавно вернувшись в столицу, видел, как ликовал Париж, словно проснувшийся от долгого тяжелого сна, и сам, наверно, ликовал вместе со всеми. Никогда еще не собирались такие толпы народа на парижских улицах и площадях. Никогда еще бульвары не были так запружены каретами и колясками, столько всадников не скакало во весь опор. А другие экипажи въезжали в столицу через все заставы: это возвращались те, кто не по своей воле покинул Париж. Из открытых дверей кафе, из распахнутых настежь окон домов доносился веселый шум, заглушая редкие возгласы горя.
Не один Париж, но вся Франция ликовала. Даже в церквах молились не за упокой души умершего короля, но благодарили бога, что наконец прибрал его к себе.
Как свидетельствует тот же Сен-Симон, сдерживались, соблюдая приличия, только другие государства Европы, хотя и имели не меньше оснований радоваться, отделавшись наконец от монарха, предписавшего им свои законы и лишь смертью избавленного от готовившегося уже справедливого возмездия. Все дворы и правительства подчеркнуто восхваляли покойника и оказывали ему положенные почести. Они не забыли славных трех четвертей царствования, продолжавшегося семьдесят два года, и не вспоминали о бесславной последней четверти. Император Священной империи даже надел траур, как по отцу, и запретил все публичные развлечения: в Вене были дни карнавала. Только французский посол позволил себе нарушить приказ, устроив единственный в городе бал.
Французы, казалось, просто с ума сошли от счастья, что избавились от своего короля, так же как некогда сходили с ума, им восторгаясь. Добро, сделанное покойником Франции, было сделано так давно, что молодое поколение о нем и не подозревало. Ничто больше не напоминало о том, что воспитанник Мазарини некогда избавил родину от гражданских войн и посягательств иноземцев. Это Вольтер потом напишет «Век Людовика XIV», воздав должное историческим заслугам короля, но напишет много позже, и в его книге чаши благодеяний и злодеяний будут колебаться.
И все это общенародное ликование началось с раннего утра 1 сентября. Ровно в восемь часов тридцать минут на балконе дворца появился первый камергер герцог Бульонский и во всеуслышание провозгласил:
— Умер король Людовик Четырнадцатый! — Чуть помедлив, он крикнул еще громче: — Да здравствует король Людовик Пятнадцатый!
По другой версии объявлял офицер, сперва в шляпе с черным пером, затем — с белым.
Что этому предшествовало? 19 августа Людовик XIV заболел, чтобы больше не поправиться. Не помогало и ослиное молоко, которым поили его величество врачи. Сонливость, мучительная жажда, лихорадка все усиливались. 26-го умирающий велел привести к себе дофина, сопровождаемого герцогом Менским, и наказал пятилетнему правнуку быть таким же христианским королем, как он сам.
Людовика не могло не мучить и поразительное равнодушие окружающих. Кроме личных лакеев и еще очень немногих, никто не сожалел о том, что его величество расстается с жизнью и престолом.
Существует версия, по которой Ментенон бессменно дежурила у его постели, пока, не простившись с принцами крови и принцами легитимированными, с придворными, чиновниками, прислугой, король не сказал ей: «Теперь и вы уходите, мадам! Это слишком трагический спектакль. Но он скоро кончится». Однако большего доверия заслуживает свидетельство Сен-Симона, по которому она вела себя совсем иначе. Любопытно, что много позже опубликованные одним из самых радикальных просветителей, Лябомелем, письма и мемуары мадам де Ментенон стали книгой, беспощадно разоблачающей Людовика XIV, его царствование, абсолютизм.
Король был в сознании до последней минуты. Но по вине кардинала де Роана мог бы и остаться без предсмертной мессы, не пропустив почти ни одной за свою долгую жизнь. Нашелся все-таки священник, который мессу отслужил, но это был отнюдь не Телье, уставший напутствовать умирающего.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».
Антон Иванович Деникин — одна из важнейших и колоритных фигур отечественной истории. Отмеченный ярким полководческим талантом, он прожил нелегкую, полную драматизма жизнь, в которой отразилась сложная и противоречивая действительность России конца XIX и первой половины XX века. Его военная карьера повенчана с такими глобальными событиями, как Русско-японская, Первая мировая и Гражданская войны. Он изведал громкую славу побед и горечь поражений, тяготы эмиграции, скитаний за рубежом. В годы Второй мировой войны гитлеровцы склоняли генерала к сотрудничеству, но он ответил решительным отказом, ибо всю жизнь служил только России.Издание второе, дополненное и переработанное.Издательство и автор благодарят Государственный архив Российской Федерации за предоставленные к изданию фотоматериалы.Составитель фотоиллюстративного ряда Лидия Ивановна Петрушева.
Супруга самого молодого миллиардера в мире Марка Цукерберга – Присцилла Чан – наверняка может считаться одной из самых удачливых девушек в мире. Глядя на совместные фото пары, многие задаются вопросом: что же такого нашел Марк в своей институтской подруге? Но их союз еще раз доказывает, что доброта, участливость, внимание к окружающим и, главное, безоговорочная вера в своего мужчину куда ценнее растиражированной ненатуральной красоты. Чем же так привлекательна Присцилла Чан и почему все, кто знакомится с этой удивительной девушкой, непременно немного влюбляются в нее?
В этой книге историю своей исключительной жизни рассказывает легендарный Томи Лапид – популярнейший израильский журналист, драматург, телеведущий, руководитель крупнейшей газеты и Гостелерадио, министр юстиции, вице-премьер, лидер политической партии… Муж, отец и друг… В этой книге – его голос, его характер и его дух. Но написал ее сын Томи – Яир, сам известный журналист и телеведущий.Это очень личная история человека, спасшегося от Холокоста, обретшего новую родину и прожившего выдающуюся жизнь, и одновременно история становления Государства Израиль, свидетелем и самым активным участником которой был Томи Лапид.
Президентские выборы в Соединенных Штатах Америки всегда вызывают интерес. Но никогда результат не был столь ошеломительным. И весь мир пытается понять, что за человек сорок пятый президент Дональд Трамп?Трамп – символ перемен к лучшему для множества американцев, впавших в тоску и утративших надежду. А для всего мира его избрание – симптом кардинальных перемен в политической жизни Запада. Но чего от него ожидать? В новой книге Леонида Млечина – описание жизни и политический портрет нового хозяина Белого дома на фоне всей истории американского президентства.У Трампа руки развязаны.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.