Вольта - [59]

Путешествие длительностью в 33 дня заканчивалось. Южной дорогой мороз Александрию — Милан Вольта вернулся в Комо. В ноябре к Ван Бергему полетело письмо с пожеланием подготовить статью о северном сиянии. В ответ полномочный секретарь Лозаннского научного общества известил Вольту об избрании в число членов, добавив ваше письмо о горючем газе на французском языке мы уже напечатали, шлите новые работы. На этом год ушел в прошлое.

Промежуточные итоги.

В 1783 году жесточайшее землетрясение и Мессине потрясло умы всех ученых мира. Люди существовали в пасти Природы, вот снова она, слепая, неразборчивая и безжалостная, показала опасные клыки. Беду можно было предвидеть: 50 миль до Этны, 200 до Везувия, а в 30 милях остров, не зря же названный Вулькано. Совсем не напрасно на сицилийской стороне мессинского пролива когда-то жила Харибда, трижды в день извергавшая и поглощавшая воду, а на италийской — злобная Сцилла, похожая на сросшуюся тройню сиамских близнецов. Нет, не напрасно рассказал Гомер о чудовищах, гнездившихся на скалах на расстоянии полета стрелы: вот проснулись они, и вздыбившаяся земля поглотила полгорода, а вместе с ним университет, студентов, профессуру, хотя незыблемо стояла цитадель разума вот уже 235 лет. И сразу, словно ради помощи пострадавшим, габсбургских наместников вновь сменили испанские Бурбоны.

Их не было 70 лет, но могла ли смена власти обуздать огнедышащие недра? И даже техника помочь была не в силах, хотя в эту пору она явно пережинала эпоху взлета. В том те году, когда погибла Мессина, некто Джеймс Кук (механик, а не тот известный мореход, который погиб на Гавайях четыре года назад: съели гавайцы) изобрел семирядную сеялку. Сеялка попала в лондонский музей как технический шедевр, однако ее конструкция беззастенчиво перепевала старинные индийские мотивы. Чудо техники, правда, оставалось на земле. Но был и взлет в самом буквальном смысле слова: в 1733 году Минкелерс надул шар светильным газом, и тот полетел. И началась лихорадка: в полгода шесть полетов! Сначала Жозеф и Этьен Монгольфье скрепили пуговицами большие цилиндры (или призмы) из холста, оклеенного бумагой с их фабрики, а под ними закрепили жаровни, наполнившие баллоны теплым воздухом. В июне 1783 года над Парижем поплыл монгольфьер диаметром 10 метров, весивший два центнера и утащивший примерно такой же груз на километр вверх и на столько же в сторону. И сразу появились три книги, разнесшие по всему миру вести о монгольфьерах.

В августе взлетел сферический, диаметром около трех метров, «шарльер», который склеил из тафты, покрытой лаком, профессор Шарль из парижского музея ремесел. Наполненный водородом (для его получения серную кислоту лили в бочки с железными опилками, шар за минуту взвился до облаков и унесся за 25 километров, где лопнул в разреженной атмосфере, упал и был истерзан вилами крестьян, уверенных, что перед ними неведомое чудовище. В Версале Людовик XVI показывал гостям монгольфьер высотой в 24 метра, на котором путешествие в небо совершили петух, баран и утка, символы Франции. Потом дошла очередь и до людей: в ноябре маркиз д'Арланд с первым в мире аэронавтом Пилатром де Розье, в декабре Шарль с другом, позднее генерал Менье. В считанные недели возникли все аксессуары позднейшего воздухоплавания, заново был изобретен известный еще в древности парашют. А в скором времени во Франции открылась школа воздухоплавателей, из которой впоследствии вышли первые в мире военные «аэростьеры».

Вольта не мог остаться равнодушным, когда в сентябре его известили про полет баллона с горячим воздухом. Уже в октябре он пишет Магеллану, ссылаюсь на сторонников Кавендиша и Пристли, что «французские полеты на самодельных конструкциях есть легкомыслие, граничащее с преступлением. Непременно следует создавать индустрию, производящую достаточно безопасные аэростаты!». А в ноябре он писал к Ландриани: «Аэростатические машины синьоров Монгольфье нуждаются в подогреве воздуха. Почему б не греть легкую негорючую часть болотных газов? Следовало бы скорее обратиться к ее императорскому величеству, уж тут-то приоритет будет нашим». Увы, то ли другие дела оказались важнее для властей предержащих, то ли сама рекомендация показалась им сомнительной, только на этом закончилось заочное участие Вольты в делах аэронавтики. Закончилось почти бесследно. Только Магеллан через год негодовал по поводу очень уж преждевременного желания Вольты вывести в небо аэростат с электрометрами. Поразительно, но через сто лет именно так обнаружили космические лучи!

Все же развивать тему продолжал Вольтов друг Кавалло. В 1784 году он издал книгу про баллоны и о том, как на них летать против ветра. Его можно понять: в 1766 году Кавендиш получил водород, через два года Блэк объявил о возможности взмывания водородных шаров в атмосфере, а в 1782 году именно Кавалло первым реализовал эту идею. Бумажные шары и свиные пузыри не подошли, но мыльные пузыри с водородом полетели! После этого и появились шарльеры, но Шарль победил Кавалло только разворотом технического масштаба, а вовсе не научной проницательностью и лабораторным обоснованием возможности полета.