Волшебный оазис - [17]

— С удовольствием! Сейчас всё принесу.

Сью начала раздражать покладистость отца. Когда он уже не мог ее слышать, она беззаботно произнесла:

— Ох уж эти правила и ограничения! Зачем так много хлопот?

— Они выполняют свою работу, — сердито буркнул Мэтт. — Заполняют документы на тех, кто считает поездку по пустыне игрой, а потом горько сожалеет об этом!

Точно подобранные слова обескуражили ее. Криво улыбнувшись, Сью проворковала:

— Откуда мы могли знать, что вам придется этим заниматься?

— Мне не пришлось бы этим заниматься, если бы вы послушались дельного совета! — Он несколько смутил ее, пройдя мимо нее в задний угол палатки и запустив руку в аккуратный кармашек, где хранились разные документы. Вынув их, выбрал нужный и произнес сквозь зубы: — А мне не пришлось бы брать с собой вторую машину.

— Только не думайте, что вы меня облагодетельствовали! — выпалила Сью. — Я предпочла бы, чтобы нас забрал патруль!

Мэтт злобно посмотрел в ее сверкающие лиловые глаза. Подумать только, она предпочла бы ему пару этих диких арабов! Сменив мрачную улыбку на зловещий оскал, он бросил взгляд на документы и зашагал прочь.

Сью скорее слышала, чем видела, как вернулся отец и передал Мэтту необходимые бумаги. Она собрала в палатке все свои вещи, делая вид, что ее совершенно не интересуют мужские разговоры, но поняла, что отец согласился с предложением Мэтта остаться здесь на ночь, а на следующее утро вытащить их «лендровер».

Судя по всему, отец вообще был доволен тем, как сложились обстоятельства.

— По-моему, мне пора побриться! — радостно заявил он.

— В нашей палатке есть горячая вода, — приветливо сообщил Мэтт. — Там стоит водогрей, который… — И он пригласил отца пройти вместе с ним.

Сью проследила, как отец, покачиваясь, идет за Мэттом, и в ее глазах, несмотря на дурное настроение, зажегся огонек любви и терпимости. Первая пугающая встреча с пустыней, видимо, уже стерлась из памяти отца: он ни минуты не сомневался, что помощь придет, и она пришла! А то, что помощь подоспела немного поздно и они чуть не погибли, он быстро забыл благодаря своему беззаботному характеру.

Уложив свои пожитки, Сью надела босоножки, выглянула из палатки и столкнулась со взглядом блестящих карих глаз.

До сих пор она не интересовалась стройным юношей, которого Мэтт называл Хаджи и который появился тогда, когда всеобщее внимание было приковано к непрошеным гостям. Все это время он оставался незаметным. А сейчас, когда она осталась в палатке одна, он вдруг появился перед ней.

Разглядывая его, Сью определила, что он вовсе не так юн, каким казался издалека. Правда, в светлых слаксах и рубашке цвета хаки, тонкокостный и стройный, он выглядел шестнадцатилетним, но на этом сходство с юношами и кончалось. Хаджи стоял перед ней, расставив ноги, сверкая темными глазами, и во всем его облике чувствовалась мужская сила. Оливковая, несколько огрубевшая кожа, красивые черты лица и полные губы придавали ему довольно-таки распутный вид. Разглядывая его черные как смоль волосы, характерные для алжирцев, Сью догадалась, что ему, наверное, лет тридцать пять.

Обнаружив все это в считаные секунды и ожидая обмена приветствиями, она вдруг поняла, что этот мужчина нагло ее рассматривает. Он медленно окинул ее оценивающим взглядом; оглядел светлые волосы, обрамляющие ее лицо; задержал взгляд на губах. Сью смутилась. Ей, как никогда, захотелось броситься к отцу, но тут раздался резкий голос Мэтта, зовущего Хаджи.

Этот окрик подействовал на молчаливого, задумчивого алжирца с бегающими глазами как ушат холодной воды. Он перестал улыбаться и сразу стал похож на нашкодившего школьника.

Сью не видела, что делается в палатке Мэтта, но слышала его волевую походку и язвительные выкрики по-арабски. Она, конечно, не понимала ни слова из его пространной речи, но к моменту ее окончания Хаджи перестал ухмыляться и потерял свой нахальный вид.

Сью схватила свои вещи и вышла из палатки. Отец, стоя перед боковым зеркалом «лендровера», заканчивал бриться.

Оказавшись у машины, она бросила на сиденье вещи и, не выясняя, что нужно Мэтту, который подошел следом за ней, начала хлопотать об ужине. Подумать только, со вчерашнего вечера они с отцом ничего не ели!

Сью быстро разожгла походный примус, а Мэтт, внимательно изучавший положение колес застрявшей машины, подошел и лениво произнес:

— Я перелью в вашу канистру воду из своей. И если хотите, Хаджи принесет вам пару стульев.

В ответ Сью демонстративно открыла ящик с припасами, желая показать, как много у них с собой консервов и печенья.

— Большое спасибо, Мэтт, — весело поблагодарил отец.

Инженер кивнул, отошел с канистрой, которую возвратил наполненной буквально через несколько минут, и беззвучно исчез во внезапно опустившейся ночной темноте. Сью решила, что яркого света из его палатки хватит, чтобы осветить их «кухню», и выключила свет в машине, чтобы не подсадить аккумулятор.

Пока на примусе грелся пузатый чайник, ее ноздри приятно щекотал великолепный аромат пищи, доносящийся из соседней палатки и напоминающий ей аппетитные запахи ресторана в алжирском отеле. Судя по всему, Хаджи незаурядный кулинар.