Волшебный козел - [65]

— Ква-ква-ква! Плохо нам! Беда!

— Ква-ква, — отквакнула вторая лягушка. — Не шуми, сестрица! Нас завтра все равно зажарят, а тех, что помельче, сварят!

Вздохнула старая лягушка и говорит:

— Обидно очень. Так и не доживем мы до великого собрания зверей.

Тут вмешалась в разговор третья лягушка:

— Лягушкам-зеленюшкам просто не везет. Не то что желтым жабам. Жабы разгуливают себе на воле.

— Славно будет на собрании зверей, — подала голос четвертая лягушка. — Звери будут судить человека. Все до единого терпят от его коварства.

Разговор лягушек ненароком услыхали братья. Удивились, а потом встревожились. Не стали они на следующий день лягушек ни варить, ни жарить, стали слушать, что они будут говорить. Но лягушки ничего не говорили. Только изредка вздыхали или устало квакали. Прошел день, ночь миновала. А лягушки живехоньки, никто не жарит их, никто не варит. Проголодались, зато повеселели. Наутро старая лягушка и спрашивает:

— Вы нас не жарите, не варите, зачем же держите?

Говорит им старший брат:

— Прослышали мы о великом собрании зверей. Расскажешь нам, что за собрание такое — всех вас отпустим.

Услышали это лягушки, заквакали от радости. А старая лягушка и говорит:

— Великое собрание зверей назначено на завтра. Ступайте с нами, там все и узнаете.

Братья и верят лягушкам и не верят, а потому пообещали:

— Ладно, отпустим вас на волю, только пусть старая лягушка отведет нас на собрание зверей.

Старая лягушка отвечает:

— Завтра звери будут судить человека. Вам троим туда нельзя идти — звери разбегутся. Пусть загодя один кто-нибудь пойдет и спрячется.

«А что, — подумал старший брат, — она дело говорит, пожалуй, так и надо поступить». Он велел двум младшим братьям оставаться дома, держать ножи и пики наготове, а сам отправился вслед за лягушкой. Ведет его лягушка через ущелья, ведет через ручьи, ведет через леса и рощи. И вот когда дошли они до леса, где от деревьев тень ложится такая длинная, что длинней и не бывает, лягушка остановилась и говорит:

— Здесь и соберутся звери на свое собрание. Залезай на дерево и слушай, что будут говорить. Только на глаза не попадайся, иначе тебе несдобровать.

Тут старший брат опять подумал, как бы лягушка его не провела, полез он на дерево и лягушку с собой прихватил. Лез-лез, вдруг видит: огромное дупло. Укрылся там и стал смотреть, что будет. Когда лучи солнца упали ему на уши, все вокруг зашумело — леса и горы ожили. И начал старший брат еще внимательней приглядываться. Слоны и тигры, вепри, белки, зайцы, рыбы, муравьи — все торопились на великое собрание зверей, пришли к тому самому дереву, на котором спрятался человек, и сели в кружок.

Первым взял слово тигр.

— Р-р-р! — взревел он. — Надо осудить человека. Он убивает даже тигров, а тигр — царь зверей! Это ли не преступление?!

Зашумели звери, загалдели, кричат, друг друга перебивают:

— Ты, о царь зверей, воруешь у человека кур и свиней.

— Ты, о царь зверей, пожираешь буйволов и быков.

— Ты, о царь зверей, можешь съесть и самого человека. Вот он и мстит тиграм.

— Так тиграм и надо, — закричали все звери. — Так им и надо!

Услыхал это тигр, зарычал, сверкнул глазами и забился в самый дальний угол, словно охотника увидел.

Тут вышла вперед лань и говорит:

— Царь зверей убивает людей, а я что им делаю? Щиплю себе листочки и травку, солому жую. Но человек свои стрелы да копья и в меня мечет.

Звери дружно расхохотались:

— Ты щиплешь листочки и травку, однако рисом, маниокой и бататами тоже не гнушаешься, а человек сам их для себя выращивает. Как же ему тебя не выслеживать?

Услышала это лань, рассердилась, оттолкнулась всеми четырьмя ногами от земли, в кусты прыгнула. Вытянула шею, озирается по сторонам, дрожит, будто охотника приметила.

Настала очередь муравья держать речь перед великим собранием:

— Я маленький и слабый, — жалобно сказал муравей. — Какой с меня спрос? Только большой и сильный может справиться с человеком. Идите же и убейте его! Я никогда не причинял ему зла, а он разоряет мои муравейники, лакомится муравьиными яйцами. Нам, муравьям, большой вред от него.

Задумались звери. Вроде бы прав муравей. Муравьев на свете множество, и всех их человек норовит истребить. Он приходит с огромными факелами, сжигает деревья, чтобы лес превратить в поле, от огня и дыма погибают муравьи, муравьихи и их детишки-муравьишки. Погубит человек муравьев, муравейник к себе унесет — муравьиными яйцами лакомиться.

Но вдруг опять зашептались звери, захихикали обезьяны, загалдели:

— Муравьи кругом виноваты перед человеком, так что и перевести их не жаль. Сами судите: только запахнет съестным, муравьи тут как тут, да еще кусаются. А кто рис по зернышку из снопов растаскивает? Разве не муравьи?

Услыхали это муравьи, стали расползаться, искать для муравейников место повыше, на колючем кустарнике, чтобы человек их не достал. А где не было колючего кустарника, устраивали муравейники под землей, в пещерах, расщелинах скал.

После муравья заговорила рыба.

— Все вы, звери, на земле толчетесь, друг с другом ссоритесь. Мы же, рыбы, в воде обитаем, человеку не мешаем, полей его не разоряем. Даже с ним вместе на небо не глядим. А человек забрасывает в воду сети, ловит нас. Вот и судите, разве это справедливо?!