Волшебный фонарь - [2]

- Сейчас мы с тобой пройдёмся по Парижу. И начнётся наше

путешествие... с Эйфелевой башни...и двигаться мы будем по направлению... к Триумфальной арке. Итак, мы стоим с тобой у подножия Эйфелевой башни. Видишь вот вход в лифт, сейчас мы с тобой поднимемся наверх... Вот мы наверху и перед нами раскинулся весь Париж.

Это было волшебное путешествие. На стене бедно обставленной комнаты, посреди Уральских гор, из стареньких пожелтевших диапозитивов изливался сверкал, шумел и переливался огнями великий город. Так произошло первое Наташино приобщение к мировой культуре.

Много и интересно рассказывала Лия Львовна своей юной слушательнице. Пока в одно зимнее, вьюжное утро не подъехал к её дому зелённый газик. Двое мужчин сошли с него и вошли в дом. А через час, в сопровождении этих двух, вышла из дому Лья Львовна в накинутой шубёнке и с тощим чемоданчиком в правой руке. Усадили её в машину и увезли "далеко на восток", аж в Красноярский край.

Далеко в себя ушла в своих воспоминаниях Наташа, пока не вернул её к действительности голос бортпроводницы, предлагавшей соки, воды, шампанское, маленькие бутылочки французских вин, сыры и прочие деликатесы. Взяв стакан оранжада и покосившись на мирно похрапывающего Марка, она оглядела соседей. Справа, через проход двое солидных мужчин сосредоточенно склонились над своими лаптопами. На переднем сидении молодая пара, возможно молодожёны, оживлённо шепталась о чём-то, повидимому приятном. Сзади две женщины безъучастно смотрели на экран телевизора. Удовлетворив своё любопытство и поёрзав, устраиваясь, Наташа стала вспоминать своё первое путешествие в Париж, двадцать лет тому назад.

Было это вскоре после последнего цикла химио-терапии. Внимательно вглядываясь в карты анализов и тщательно подбирая слова, профессор Поляк шеф и одновремённо лечащий врач стал объяснять ей, что в данный момент, он не видит необходимости в продолжении лечения. Все анализы отрицательные, опухоли не просматриваются и, на данный момент, он считает что опасности нет. Однако...и он стал нудно напоминать о необходимой осторожности, о том, что курс лечения был по-сути экспериментальным, имеющиеся результаты не столь уж солидны и так далее, и так далее.

Наталья смотрела в окно кабинета, за которым бушевала южная весна, слушала одуряющее пение птиц и понимала одно: жизнь! Я буду жить! Пока...

Вот тогда-то и было решено - поехать на неделю в Париж. Были заказаны заграничные паспорта, собраны скудные денежные ресурсы, куплен зелённый Мишеллин и вот за четыре часа полёта Эл-Ал доставил их растерянных и счастливых в город её мечты. Остановились в маленькой бедной гостинице на улице St-Rock, недалеко от Лувра, кинули чемоданы и вот вечерний, именно сиреневый Париж, принял их и растворил в своих объятиях.

Каждое утро со вздохами разминая уставшие ноги, они спускались в вестибюль, выпивали чашечку вкусного кофе с круасоннами и отправлялись на открытие новых чудес.

От Нотр-Дам до площади Конкорд, через Лувр, Гранд Паллас и сады Тюльери. От Эйфелевой башни до Триумфальной арки, через Елисейские поля, музей современного искусства и площадь де Алма. И всё ногами, и всё пешком. Наталья была ещё слабая тогда и более ста метров без отдыха пройти не могла. Так и ходили: Сто - двести шагов - остановка, и снова...Так по-немногу, шаг за шагом, задыхаясь, взбирались они вместе с двадцатиленими на колокольню Нотр-Дам, бродили по музеям, сидели на террасах кафэ, гуляли в Булонском лесу, любовались фонтанами и садами Версаля.

Приходя в изнеможении к себе в гостиницу и валясь без ног на кровать, Наталья цитировала строки Высоцкого: "...ах Ваня. Ваня мы с тобой в Париже..."

Тогда-то повидимому, с этой парижской поездки и началось душевное возрождение Наташи, после двухлетней битвы за жизнь. Сейчас, оглядываясь назад, трудно было поверить, что смогла выстоять. Проходила тяжелейшие курсы химио-терапии и, возвращаясь с сеанса, садилась за микроскоп продолжая работать в том же гематологическом отделении, где и лечилась. Надо было поддержать семью. Карьера мужа не складывалась, всё было ветренно, неустойчиво. Сын был в армии. И оба они: муж и сын были какие-то незащищённые, хотя гоношились и "делали вид". Немало было пережито. Вдруг молодая врачиха, специалистка по опухолям мозга стала настойчиво предлагать уколы в мозг, от чего Наталья решительно отказалась. В другой раз молодой хирург стал заговаривать об ампутации селезёнки. Ещё были ситуации... Неизвестно что помогло: новый протокол лечения, мужество и воля Наташи или Б-г (муж молился каждый день). А вернее всё вместе. Но как бы то ни было, она стала выздоравливать. И вот "...ах Ваня, Ваня мы с тобой в Париже...".

...Была ещё одна нить связывающая их с Парижем.

Младшая сестра отца в незапамятные времена, в 20-ые годы прошлого века, вышла замуж за молодого гимназиста Гришу Берлацкого и уехала с ним в Париж. Там гимназист окончил Инженерное училище (Ecol Normal) и стал инженером. Зарабатывал он хорошо и у тётки не было необходимости работать. Детей у них не было. Она вела их несложное хозяйство и наслаждалась Парижем. Была она весела, энергична и привлекательна - любимица семьи. Все ей гордились: ещё бы - жить в Париже. И их редкие наезды в провинциальную Бессарабию походили на блеск кометы.