Волшебные миры Хаяо Миядзаки - [12]
Миры Миядзаки характеризуются тем, что Элеонора Кэмерон называет «особенностью места», то есть ощущением, что действия разворачиваются на большом пространстве, обладающем текстурой и своей спецификой[36]. Это придает четкое ощущение реальности всему, от буколического пейзажа в «Тоторо» до адриатического побережья в «Порко Россо».
Первой и непроходящей художественной любовью Миядзаки стали машины, начиная с красных пожарных машин, которые он рисовал в детстве, до самолетов, которые завораживали его в послевоенное время. Арата задается вопросом – связана ли эта последняя одержимость с деталями самолетов, мальчишки находили их на территории закрытого семейного завода, собирали и показывали другим детям, вызывая у них страшную зависть[37]. Также вероятно, что Миядзаки унаследовал свою любовь к технике от деда, запатентовавшего несколько изобретений.
После войны отец Хаяо пытался восстановить работу завода, производя бытовую утварь вроде ложек, но семья уже не была такой богатой, хотя и жила лучше многих соотечественников. Японцы по-прежнему пребывали в потрясении и голодали. Миядзаки вспоминает американских солдат и их привычку раздавать сладости. Американцы считали, что если положат что-то в животы голодным детям, то наладят отношения с побежденным врагом. Миядзаки, как и многие японцы, считал такие поступки унизительными. «После войны приезжало много американцев, и мы собирались вокруг них. Но я не мог взять у них шоколад или жвачку, это было позорно»[38]. Такое сложное отношение к Соединенным Штатам отражается в «Порко Россо», где американский летчик Кертис представляет собой высокомерного шута, а юная девушка Фиолина, которая «недавно вернулась из Штатов», наоборот, энергичная и трудолюбивая.
Поколение Миядзаки не смогло избежать новых идей и обычаев, навязанных оккупацией. Молодежь столкнулась с ними непосредственно в школьной системе, теперь основанной на американской модели. Довоенное образование возводило на вершину ценностей самопожертвование ради страны. Романист Кэндзабуро Оэ вспоминает, как в восемь лет учитель спросил его: «Ты бы распорол себе живот и умер за императора?» – и единственным правильным ответом было «Да»[39].
В профессиональном образовании особое внимание уделялось изучению демократии и демократического поведения, у студентов были дискуссионные клубы и свободный обмен идеями. Японскую историю стали рассматривать как последовательность ужасных злодеяний. Миядзаки открыто говорил о влиянии, которое оккупация оказала на его культурную идентичность: рассказывал, как сильно «ненавидел Японию» в юности[40].
Но «если бы я родился чуточку раньше, – считает он, – то точно стал бы ревностным «милитаристом», – ссылаясь на милитаристскую и империалистскую индоктринацию 1930-х и 1940-х годов. «А если бы родился еще раньше, то стал бы одним из тех, кто идет на войну добровольцем и бросается в схватку, чтобы умереть на поле боя»[41]. Послевоенный период, когда раздробленной нации пришлось переосмысливать себя, не вызывал у страстного юноши особого энтузиазма. Возможно, из-за проблем дома, повсеместной нищеты и ограничений общества Миядзаки и предпочел бы оказаться в огне войны.
К счастью для мультипликации, он родился в то самое нужное время, когда его страстная натура проявилась в искусстве, а не на поле боя. Миядзаки полюбил технологии, которых больше не существовало или которые существовали только в его воображении. «У меня есть сильное желание освободиться от привязанности к реальности», – как-то заявил он, говоря о своей любви к рисованию дирижаблей[42].
Самолеты у Хаяо также олицетворяли независимость и силу. «В детстве я был в восторге от фильмов о войне и всюду рисовал военные штуки, – вспоминает он. – Я был очень застенчивым мальчиком, и мне было трудно постоять за себя в драке, зато одноклассники стали уважать меня за то, что я хорошо рисую. Я выражал свое стремление к силе в рисунках самолетов с гладкими и заостренными носами и линкоров с огромными пушками. Меня восхищала храбрость моряков, которые – даже когда их горящий корабль тонул – продолжали стрелять из пушек до самого конца, [и] людей, которые бросаются под огонь. Лишь намного позднее я осознал, что на самом деле эти люди отчаянно хотели жить, а их заставляли умирать напрасно»[43].
Миядзаки охотно говорил об ужасах войны, и при этом увлеченно рисовал динамичные боевые сцены. Противоречие наиболее ярко проявляется в картине «Ветер крепчает», где одновременно осуждается война и воспеваются высокие военные технологии, которые в скрупулезно прорисованных подробностях демонстрируют свою разрушительную силу.
Ранние школьные годы мастера отмечены чувством одиночества и бессилия. К пятому классу Хаяо сменил четыре школы. Его семья уехала из прекрасного поместья деда и вернулась в Токио, в дом в Эйфуку в районе Сугинами. По словам Оидзуми, дом в Эйфуку послужил моделью дома в «Тоторо». Только, в отличие от дома Сацуки и Мэй, который находится в деревне, Сугинами располагался прямо на окраине Токио, в приятном районе с зелеными насаждениями и хорошими школами. Братья Миядзаки посещали «хорошую школу, где нужно было усердно учиться, но никого не заставляли страдать»
Князь Андрей Волконский – уникальный музыкант-философ, композитор, знаток и исполнитель старинной музыки, основоположник советского музыкального авангарда, создатель ансамбля старинной музыки «Мадригал». В доперестроечной Москве существовал его культ, и для профессионалов он был невидимый Бог. У него была бурная и насыщенная жизнь. Он эмигрировал из России в 1968 году, после вторжения советских войск в Чехословакию, и возвращаться никогда не хотел.Эта книга была записана в последние месяцы жизни князя Андрея в его доме в Экс-ан-Провансе на юге Франции.
Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах. Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых. Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
«Когда я работаю над фильмом, я хочу чтобы он стал для меня всем; чтобы я был готов умереть ради него». Имя Квентина Тарантино знакомо без преувеличения каждому. Кто-то знает его, как талантливейшего создателя «Криминального чтива» и «Бешеных псов»; кто-то слышал про то, что лучшая часть его фильмов (во всем кинематографе) – это диалоги; кому-то рассказывали, что это тот самый человек, который убил Гитлера и освободил Джанго. Бешеные псы. Криминальное чтиво. Убить Билла, Бесславные ублюдки, Джанго Освобожденный – мог ли вообразить паренек, работающий в кинопрокате и тратящий на просмотр фильмов все свое время, что много лет спустя он снимет фильмы, которые полюбятся миллионам зрителей и критиков? Представлял ли он, что каждый его новый фильм будет становиться сенсацией, а сам он станет уважаемым членом киносообщества? Вряд ли юный Квентин Тарантино думал обо всем этом, движимый желанием снимать кино, он просто взял камеру и снял его.
«Фильмы — они как люди, живущие с тобой рядом. Фильмы стали такой важной частью моей жизни, что я не могу спокойно жить без них. И я подумал, что фильмы — это то, что я хочу дать другим людям». Иллюстрированная творческая биография одного из самых авторитетных режиссеров в истории, короля «гангстерского» кино и создателя таких фильмов, как «Таксист», «Славные парни», «Банды Нью-Йорка», «Отступники», «Остров проклятых», «Авиатор», «Волк с Уолл-стрит» и многих других. Его имя известно всем, его вклад в кинематограф невозможно переоценить (что подтверждают больше 100 наград и премий). В детстве Скорсезе мечтал быть священником, но в итоге сделал выбор в пользу кинематографа.
В далеком 1968 году фильм «Космическая Одиссея 2001 года», снятый молодым и никому не известным режиссером Стэнли Кубриком, был достаточно прохладно встречен критиками. Они сходились на том, что фильму не хватает сильного главного героя, вокруг которого шло бы повествование, и диалогов, а самые авторитетные критики вовсе сочли его непонятным и неинтересным. Несмотря на это, зрители выстроились в очередь перед кинотеатрами, и спустя несколько лет фильм заслужил статус классики жанра, на которую впоследствии равнялись такие режиссеры как Стивен Спилберг, Джордж Лукас, Ридли Скотт и Джеймс Кэмерон. Эта книга – дань уважения фильму, который сегодня считается лучшим научно-фантастическим фильмом в истории Голливуда по версии Американского института кино, и его создателям – режиссеру Стэнли Кубрику и писателю Артуру Кларку.
Мировой бестселлер! Теперь «Друзей» можно не только смотреть, но и читать! Эта книга – больше, чем просто рассказ о съемках и интересных фактах, это – самое настоящее исследование популярности сериала. Как ему удалось так долго продержаться на экранах? Как он смог стать частью каждого из нас и сделать почти каждого жителя планеты чуть ближе друг к другу? Ответ прост – авторам удалось создать шестерых друзей для каждого из нас. Мы возвращаемся к сериалу, когда нам весело и когда нам грустно, когда мы болеем или после тяжелого рабочего дня – сериал обладает своей собственной уникальной атмосферой, в которую всегда хочется вернуться.