Волшебники Сенчурии - [7]

Когда Редферн снова пришел в себя, он лежал в темноте, на дурно пахнущей соломенной подстилке. Он застонал и попытался перевернуться. Чья-то рука придержала его за плечо и голос, говоривший по-английски со странным, как бы итальянским акцентом, сказал:

— Лежи смирно. Тебе нужно отойти.

Жестяная кружка с водой коснулась его губ, принеся блаженную прохладу, и Скоби жадно отхлебнул. Вода отдавала железом. Затем Скоби Редферн вновь уронил голову и погрузился в забытье, на этот раз уже больше похожее на естественный сон. Он просыпался после этого еще дважды и смутно сознавал, что болен. Потом стало посветлее и бледный солнечный луч проник сквозь зарешеченное оконце высоко в каменной стене, осветив тюремную камеру, солому на полу и четырех человек с твердыми лицами, смотревших на Скоби с непонятным выражением.

— Теперь с тобой все будет в порядке. Мы обмыли тебе голову. Он застонал.

— Вода... — кое-как выдавил он.

Вновь ему дали напиться из жестяной кружки. Железистый привкус стал еще более явственным. Затем Скоби осознал, что из одежды на нем одни лишь серые шорты. Он оттолкнул кружку и капли воды упали на его голую грудь.

— Что?.. — проговорил он. Язык, казалось, распух и стал слишком большим. — Где?..

— Тебя бросили сюда хонши. Мы сняли с тебя одежду — от нее воняло. Отдыхай. Скоро принесут завтрак. Потом будешь работать с нами.

Говоривший с ним человек — темнолицый, изможденный, с буйной копной черных волос, казалось, нетерпеливо чего-то ждал. Он все время посматривал на крашеную деревянную дверь между двух грубых каменных архитравов. Из-за двери доносились, приглушенные ее толщиной, шаги идущих людей, стук копыт, шум разнообразных механизмов, создавая у Редферна впечатление какой-то загадочной и страшной деятельности. Где же он, как бы то ни было, черт возьми?

— Алек? — спросил он. — Маклин?

— Валкини подобрали тебя в том или ином измерении и доставили сюда. Ты теперь работаешь на графиню. Скоби рухнул на солому.

Он работает на графиню!

Это после всего, что рассказали ему новоприобретенные друзья, путешественники среди измерений! С глубочайшим ужасом он осознал, что угодил в переплет, грозящий смертью — переплет, из которого ему, может быть, не выбраться до конца своей жизни. Ибо он, конечно же, догадывался, что произошло.

— Только меня? — прохрипел он. — Больше никого?

— Никого.

Завтрак принесла пугливая полуголая девушка со злыми глазами, свалявшимися волосами и грязными ступнями. Когда один из мужчин попытался игриво ущипнуть ее, она в него плюнула и пнула его в живот. Тот сложился пополам, смеясь и кашляя одновременно. На завтрак был хлеб да каша. Редферн удивил сам себя, с жадностью набросившись на еду. Кто-то тщательно промыл рану на его голове и немного спустя боль утихла до терпимого уровня. Вскоре после этого за ними пришли хонши.

Подгоняемый вперед по коридору, Редферн старался держаться подальше от стражников.

Хонши, гнавший его перед собой, не был человеком. Пять футов шесть дюймов ростом, стоящая на кривых коренастых лапах, эта тварь имела морду, как у лягушки, с широко расставленными глазами и плоскими клинообразными щеками, желто-серую, с мазком синевы по скулам. Хонши носил красные доспехи и высокий конический шлем, на верхушке которого болталась веревочка с прикрепленными к ней тремя или четырьмя пучками волос. Редферну они ничего не сказали. Он ковылял вперед, подталкиваемый острым наконечником копья. Другие стражники-хонши гнали других мужчин и женщин. Большинство из них было одето в серые туники или в серые штаны и рубахи. Они шли каменными коридорами, постепенно углублявшимися, а воздух вокруг становился постепенно все более спертым.

Когда, наконец, они достигли квадратного помещения, вырубленного в скале, мужчины и женщины, как ни в чем ни бывало, принялись раздеваться. Получив от хонши нещадный тычок, Редферн снял шорты. Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Хонши ослабили на себе завязки доспехов, затем прошли вперед и стали внимательно наблюдать, как старик с жидкими седыми волосами раздает всем кирки и лопаты. Редферн получил кирку и взвесил ее на руке.

Девушка, тонкая, словно прутик, со свежими рубцами на желтоватых боках и коротко стрижеными черными волосами заметила его движение и покачала головой. Стражник-хонши наполовину обнажил свой короткий меч листообразной формы.

Редферн сглотнул и опустил кирку.

Так начался период тяжелой работы, во время которого Скоби Редферн обнаружил у себя мускулы, о существовании которых не имел понятия, когда трудился в лагере канадских шахтеров, и натирал на ладонях одни мозоли поверх других. Спина болела. Кожа его блестела от пота. Голова гудела. Казалось, очень долгое время он ударял киркой по стенам и потолку, обрушивая вниз град камней и обломки кристаллов, которые тут же нагружались лопатами в плетеные корзины и потеющие девушки уносили эти корзины на спине. Каждый час или около того они останавливались на десятиминутную передышку и про кругу передавали мех с водой. Вода с густым железистым привкусом казалась нектаром.

Прошел первый день. Скоби Редферн спал в своей камере, словно одурманенный. Прошел второй день. И третий. Прошла неделя. Теперь он махал киркой более толково, не прилагая стольких усилий. Но бесконечный труд все продолжался, продолжался и продолжался. По крайней мере шестеро мужчин и женщин упало и их утащили за ноги у него на глазах. Во время работы ни у кого не было ни сил, ни желания, чтобы много разговаривать. Все, что Скоби там слышал, был обмен отрывистыми приказами или сообщениями. В камере люди спали, а потом вяло переговаривались. Все они были родом из разных измерений и все говорили либо по-итальянски, либо по-английски.