Волшебники Гора - [13]

Марк сделал из шнура петлю и накинул её на шею девушки так, чтобы два свободных конца свисали перед ней.

Теперь могло показаться, что Феба снова вернулась к её нормальному способу поведения, простой послушной рабыни не смеющей признаваться в своей любви открыто. Однако, я думаю, что в их отношениях было нечто тонкое и почти неразличимое. По крайней мере, у Фебы теперь, принимая во внимание недавнюю агрессию её господина, обвинение её во лжи, ярость и чрезмерную реакцию на её признание в любви, было более чем достаточно доказательств глубины его чувств к ней. Она была более чем удовлетворена произошедшим, ибо это был недвусмысленный сигнал для её нежного и любящего женского сердца. Сигнал о том, что она не была в положении беспомощно любящей рабыни у ног любимого ей господина, который безразлично расценивает её как просто одну из его женщин, а возможно даже относится с холодным презрением, как к обычному, ничего не стоящему имуществу.

Теперь Марк довольно грубо взял свисавшие с шеи концы шнура и, пропустив их у неё под подмышками, опоясал спину и вернул вперёд, туго затянув под грудями девушки.

— Ой! — пискнула Феба.

— А Ты неплохо смотришься в этом, косианская шлюха, — признал юноша, отступая назад и любуясь своей работой.

— Как жаль, что у меня нет зеркала, — вздохнула его рабыня.

— Ты можешь увидеть себя, если так можно выразиться, — заметил я, — в зеркале его страсти.

— Да, — прошептала она, застенчиво опуская взгляд.

— Это, пожалуй, наиболее распространенный способ ношения рабского кушака, — сообщил ей Марк, распуская узел.

Затем он просто накинул сложенный пополам шнур на шею девушки и, взяв свисающие концы и перекрестив их на её груди, опоясал ими спину, на этот раз немного ниже, и завязал спереди, возможно, затянув несколько туже, чем было необходимо.

— О-о-о да, — протянул Марк.

— Ай-и-и, — восхищённо выдохнул я.

Пожалуй, решил я, мне срочно нужна женщина. Ещё немного, и я бы пулей вылетел из палатки, чтобы срочно найти себе девку, возможно в одном из здешних, разбитых прямо под открытым небом борделей, в которых рабыням запрещено без разрешения оставить циновку или хотя бы встать на колени.

— Это привлекательно? — полюбопытствовала Феба.

— Да, эффектно получилось, — признал Марк.

— Точно, — поддержал я его.

— Конечно, есть и другие способы, которыми можно обвязать рабыню, — сообщил юноша.

— Верно, — согласился я.

Надо добавить, что все эти способы имеют одну общую черту, он служат для того, чтобы подчеркнуть и акцентировать особенности фигуры рабыни.

Феба принялась восхищенно крутиться в палатке. Правда, сама она могла только подозревать, как она теперь выглядела.

— Вот видишь, — усмехнулся я, — всё же, есть некоторый смысл в том, чтобы разрешить женщине носить одежду.

— Да, — вынужден был признать Марк, но тут же додавил: — при условии, что её можно быстро удалить, если на то возникнет желание.

— Конечно, — не стал спорить с ним я.

Феба вдруг резко шагнула вперёд и, встав перед Марком на колени, страстно взмолилась:

— Пожалуйста, Господин!

Видно было, какие муки испытывал Марк от желания взять её. Он едва мог контролировать себя.

— Пожалуйста! — всхлипнула рабыня.

Признаться, я ожидал, что он сейчас набросится на неё, опрокинет на спину и просто изнасилует с присущей владельцу властностью.

— Пожалуйста, пожалуйста, Господин! — застонала девушка, от охвативших её потребностей, ёрзая перед ним на коленях.

— Чего Ты хочешь? — холодно осведомился Марк, неожиданно для меня беря себя в руки, и спокойно глядя на свою рабыню.

Надо признать, что меня поразило то, что он оказался способен на такое.

— Господин? — удивилась Феба, тоже не ожидавшая такой отповеди.

Юноша холодно смотрел на неё с высоты своего роста.

— Я прошу об использовании, — заикаясь, прошептала она.

— Ты настаиваешь на своей любви? — спросил он, держа свою раскрытую руку немного в стороне так, чтобы девушка могла её видеть.

Рука была готова к действию, и Феба не могла не видеть этого. Парень, в случае необходимости, мог снова ударить её.

— Нет, Господин, — поспешила заверить его она.

— Даже на любви рабыни? — уточнил Марк.

— Нет, Господин, — повторила девушка.

— В любом случае, — усмехнулся он, — любовь рабыни ничего не стоит, не так ли?

— Да, Господин, — прошептала Феба, глотая слезы.

С моей точки зрения, это было совершенно абсурдное утверждение, поскольку, любовь рабыни — самая чистая и самая глубокая любовь, которую только женщина может подарить мужчине. В конце концов, любовь делает женщину рабыней мужчины, цельность этой любви требует от неё, чтобы она и вправду стала его рабыней. Ни чем меньшим она попросту не сможет быть полностью и целиком удовлетворена.

— Значит, Ты больше не настаиваешь на своей любви, — заключил юноша, — даже на любви рабыни.

— Нет, Господин, — прошептала Феба.

— И что дальше? — небрежно поинтересовался он.

— Я умоляю о простом использовании, — всхлипнула девушка.

— Понятно, — усмехнулся Марк.

— Я — рабыня, находящаяся в отчаянном положении из-за своих потребностей, — сказала она, — прошу вашего милосердия. Вы — мой господин. Я прошу вашего сострадания и использования!